мне сохранить тепло. Затем я вытаскиваю из кэмелбэка голубой резервуар для воды и прокладываю пустой мешок вдоль правой руки. Изоляция толщиной в пару сантиметров пролезает не дальше локтя зажатой руки. От кисти до середины предплечья рука крепко прижата к стенке каньона. Но остальная часть руки и плечо теперь защищены от соприкосновения с холодным камнем. Я вытаскиваю веревку из упаковки, не разматывая бухты, и кладу ее на камень возле моих коленей. Теперь я могу согнуть их и опереться на прокладку из мягкой веревки, слегка разгружая ноги. Расслабиться по-прежнему не удается, но есть хотя бы возможность время от времени менять позу и стимулировать кровообращение в ногах.
Незадолго до половины второго ночи я второй раз достаю бутылку и позволяю себе сделать один маленький глоток. О глотке воды я мечтал уже как минимум два часа, но преднамеренно откладывал этот момент до середины ночи. Четыре с половиной часа прошло, четыре с половиной осталось. Как я и ожидал, глоток освежает меня как награда за долгое ожидание и труды после того, как я изрядно отхлебнул из бутылки восемь часов назад. Однако меня сильно волнует проблема — как сложить водяной пазл? Все, что осталось — чуть больше полулитра, — ключ к моему выживанию. Как их распределить? Сколько стоит выпить, сколько сохранить, на какой срок пытаться растянуть имеющееся количество? Обдумав этот вопрос, я решаю делать по маленькому глотку каждые полтора часа. Это даст мне какое-то занятие посреди ночи, мне будет чем отмечать время, будет чего с нетерпением ждать.
От усталости у меня периодически подгибаются колени. Я решаю сделать какое-нибудь сиденье, чтобы полностью снять вес с ног. Надеть обвязку — самая простая часть задачи. Я пролезаю ногами в ножные петли, подтягиваю толстый широкий ремень до поясницы и пропускаю толстую тесьму в пряжку. Когда надеваешь обвязку для того, чтобы лазать по скалам, поясной ремень обязательно нужно протащить через пряжку второй раз. Но из-за ограниченной подвижности единственной руки я пропускаю этот шаг: повышенный уровень надежности в нынешней ситуации мне не нужен. Теперь предстоит самая сложная часть: что-то из моего небогатого альпинистского арсенала надо закрепить на нависании над моей головой и закрепить так, чтобы оно выдержало мой вес.
Я облюбовал себе систему трещин, которая начинается на южной стене выше и левее моей головы метра на полтора. Это даже не трещина, а зазор между стеной и большой — около двух с половиной метров в диаметре — каменной пробкой, застрявшей передо мной метрах в двух. Валун, образовавший четырехметровый сброс, к которому я вышел после того, как преодолел ряд каменных пробок. Именно по этому сбросу я спускался, когда наступил на камень, зажавший мое запястье. До сих пор я к нему не приглядывался, а сейчас вижу две особенности, позволяющие закрепить якорь. Первое, что я вижу, — большая трещина, которая конусом спускается от дыры между камнем и стенкой к самому узкому месту, точке зажима. К сожалению, она мне не подходит, потому что широко распахивается как раз в мою сторону. Второе — явно выступающий откол, на который я могу забросить либо веревку, либо кусок своей желтой стропы и на ней закрепить якорь. Но как сделать блок, чтобы бросить его в трещину, а потом тянуть вниз, пока не заклинится в точке зажима? Варианта два: либо встегнуть в узел на веревке связку карабинов, либо навязать несколько узлов непосредственно на веревке или же на стропе. Связка или узел застрянут в точке зажима. В любом случае будет очень трудно забросить веревку так, чтобы попасть прямо в щель и заклиниться там. Но стоит попытаться. Сначала я отматываю десяток метров веревки, затем вяжу несколько простых узлов, чтобы получился веревочный блок с кулак размером. Еще несколько колец я выложил на валун. Я бросаю блок вверх, в трещину, но он отскакивает от стены. Я понимаю, что сложилась неудачная комбинация нескольких факторов: я очень неловко и неуклюже бросаю левой рукой, а увеличивающийся вес брошенной веревки все сильнее тянет ее вниз. Необходим снайперский бросок. Может быть, получится с более тяжелым предметом? Я решил встегнуть в узел-восьмерку на конце веревки три карабина из своих запасов.
Каждый бросок требует двух минут на подготовку. Первый десяток бросков неудачен: карабины отскакивают либо от стенки, либо от лицевой части валуна либо проскакивают через трещину прежде, чем успевают плотно в ней заклиниться. С каждым разом я бросаю все точнее и укладываю веревку аккуратнее, чтобы она разворачивалась с наименьшим усилием. Во время следующих попыток пять раз карабин застревает в трещине, но, как только я тяну, он вылетает. Я добавляю еще один — четвертый — карабин к своему импровизированному якорю. И вот — удача, следующий бросок выходит просто замечательно, просто великолепно. Связка карабинов ударяется о край трещины и падает в самую узкую точку, а затем, в самый правильный момент, блок заклинивает. Я проверяю конструкцию, тяну веревку и вижу, как карабин закусывает скалу. Я беспокоюсь, что песчаник в точке сжатия не выдержит напряжения и сломается, а карабины вылетят, но они встают жестко друг относительно друга, а скала держит нагрузку без проблем. Волна счастья охватывает меня. Второй конец жестко закрепленной веревки свисает с валуна и болтается где-то около моего пояса. Я вяжу на своем конце еще одну восьмерку и пристегиваю ее к системе. Пару раз узел пришлось перевязывать, поднимая точку крепления обвязки выше, для того чтобы не нагружать правую руку. И вот наконец я могу откинуться назад и хотя бы частично расслабить ноги. О-о-о-ох-х-х. Больше двенадцати часов я провел стоя, сейчас тело блаженствует.
Я достаю бутылку с водой и ровно в три часа ночи делаю маленький глоток. Мое блаженство абсолютно, но разочаровывающе кратко — минут через пятнадцать петли обвязки передавливают сосуды на ногах, и ноги начинают затекать. Приходится опять встать. Если долго висеть в обвязке, есть риск повреждения сосудов, может даже образоваться тромб. Но и задолго до того, как это может произойти, начинают нестерпимо болеть подколенные сухожилия в тех местах, где я всем весом давлю на ножную часть обвязки. Остается только одно: менять положение через короткие интервалы, и я встаю или повисаю каждые двадцать минут.
От трех до шести утра — самое холодное время ночи. Я беру нож и начинаю снова рубить валун. Хорошо, что я могу работать в любом положении — что стоя, что сидя в обвязке. Мое продвижение внутрь камня незначительно, но все-таки заметно. В половину пятого и в шесть я делаю по глотку. После второго глотка я опять изучаю валун и смотрю, сколько же мне удалось вырубить за пятнадцать часов напряженной утомительной работы. Результат не очень утешителен: по моим прикидкам, для того чтобы выковырять достаточное количество породы и освободить руку, мне предстоит долбить скалу полторы сотни часов кряду. Я обескуражен. Придется срочно придумывать что-то еще.
В восемь утра я слышу шум, идущий сверху вниз по каньону, как будто порыв ветра, повторившийся три раза. Поднимаю глаза и вижу, как большой черный ворон пролетает над моей головой. Он летит вдоль каньона, и с каждым взмахом крыла до меня докатывается эхо. На третьем взмахе ворон издает громкое: «Кар-р-р-р!» — и исчезает в просвете наверху. В глубинах каньона все еще хранится липкий ночной холод, но на северной стене, выше меня на двадцать метров, уже виден солнечный свет. Над головой проплывают изломанные пряди слоистой облачности. Пора выключать фонарик. Я пережил эту ночь.
Около половины десятого утра первый луч солнца, узкий, как клинок кинжала, проникает в мою нору и ложится на дно каньона. Этот луч соблазнительно близок, но все-таки в метре от меня, а я еще не отогрелся от ночного холода и тоскую по малейшему прикосновению солнечного тепла к своей коже. Через пять минут кинжал луча перемещается и оказывается достаточно близко для того, чтобы, шагнув назад, в сторону трещины, из которой вчера вытаскивал ключи, и откинувшись настолько, чтобы не напрягать правую руку, я смог подставить теплу лодыжку и икру левой ноги. В течение десяти минут я стою на месте, вытягивая поочередно то левую, то правую ногу. Эта растяжка похожа на позу йоги, я приветствую новый день. Сколько еще дней я буду встречать солнце этим утренним обрядом, спрашиваю я себя, но гоню эту мысль прочь и просто наслаждаюсь успокоительным ощущением тепла на икрах. Поднимаясь по северной стене, кинжал света проходит, меняя форму, по бугристому песчанику, пока не поднимается настолько, что мне уже не достать его ногой. Пучок света проходит еще метр, затем его пресекает каменная пробка, и я понимаю, что это единственное открытое солнце, которое достанется мне за весь день.
Солнечные лучи поднимают мне настроение, на какое-то время я чувствую прилив сил. Пользуясь этим, беру нож и начинаю очередной двухчасовой цикл долбежки. Мысленно прикидывая, какие шансы, что меня найдут. Сколько времени пройдет, прежде чем начнется поиск? Шансы, увы, невелики со всех точек зрения. С Кристи к Меган мы едва знакомы. Вчера, когда я не пришел к их пикапу, они, должно быть, подумали, что я их надул. Они даже не знают, что у меня за машина, как она выглядит. Даже если бы они подъехали к стоянке в начале каньона Хорсшу, то не смогли бы определить, стоит там мой пикап или нет. Я не говорил Брэду и Лии буду ли я точно на вечеринке Скуби-ду, поэтому они не начнут беспокоиться. Мои соседи могут хватиться меня, но они не знают, куда я поехал. Даже если они забеспокоятся настолько,
