национальном парке Гоблин-Вэлли, Брэд и Лия уехали в Сильвертон через перевал Макклюр. А я покатил на запад, в Инглвуд-Спрингс. Я три часа ехал по шоссе, читая в описании Каньонлендс про узкие каньоны рядом с Моабом и Грин-Ривер. Я обдумывал возможные маршруты и решил, что утром погоняю на велике по тропе Слик-Рок около Моаба. Затем в субботу пройду пешком по каньону, который выведет меня как раз к вечеринке в Гоблин-Вэлли. Проехав восемь километров по фривею I–70, мимо Томпсон-Спрингс, штат Юта, я повернул с шоссе в обширную зону отдыха и поставил пикап на самую темную парковку около навесов для пикников между двумя двадцатиметровыми прожекторными столбами, освещавшими полдюжины мескитовых деревьев. Я разложил спальник в кузове пикапа и заполз внутрь, у меня едва хватило соображения на то, чтобы снять контактные линзы перед тем, как погрузиться в заслуженный сон.
В пятницу утром я проехал тридцать миль на юг в Моаб, чтобы целый день кататься на велосипеде по тропе Слик-Рок — одному из самых известных веломаршрутов в Юте. Маршрут заработал свою популярность тем, что требует техники езды по песчанику, а песчаных ловушек там на протяжении двадцати километров всего несколько. Ну и вдобавок он расположен неподалеку от центра Моаба, и там есть многочисленные обзорные площадки над ущельями, где течет река Колорадо. Я рассмеялся, когда увидел сверху свой пикап с лыжами на багажнике — на парковке в начале велосипедной тропы, и ни одной снежинки на восемьдесят километров вокруг.
Стартовал по тропе я в одиночку, но вскоре, хотя разминки явно и не хватало, нагнал четверых профессиональных велосипедистов и сел им на хвост. Вскоре после этого они ускорились, и это уже было выше моих сил. Несясь сломя голову к трехметровой — и, как казалось на первый взгляд, вертикальной — скальной плите, я навернулся с велосипеда. Хорошо, что вовремя выщелкнул ноги из контактных педалей, иначе падение вышло бы еще унизительнее. Я впервые ехал по песчанику и понял, как многому мне нужно научиться, коли первый десяток препятствий вызывает у меня такие проблемы, причем по местной десятибалльной шкале трудностей они не сложнее шестерки. К счастью, каждый раз я благополучно спрыгивал с падающего велосипеда.
Я сосредоточился на оттачивании движений, работая над ошибкой по три или четыре раза, пока не исправлял ее. Имитируя лучшие приемы байкеров, перед крутым пятнадцатиметровым песчаниковым холмом я встал на педалях, перенес вес на руль и надавил всей массой на вилку передней оси. Я не мог поверить, но колеса не забуксовали — и я не навернулся. Скрипя на самой нижней передаче, я упорно стремился вверх, зная, что при повороте скольжение тянет переднее колесо перпендикулярно. Я задыхался, ноги яростно стонали, но из последних сил я крутанул педали еще несколько раз — и победно обмяк в седле на вершине холма.
К тринадцатому километру у меня уже получалось брать препятствия шестой, седьмой и даже восьмой категории. И только я разошелся, как получил увесистый щелчок по носу. На обратной части петли я попал в песчаную ловушку, перенес свой вес слишком далеко вперед, и… Я моргнул, а когда в следующий раз открыл глаза, то уже лежал, распластавшись на животе, носом в песок. Велосипед громоздился поверх моих ног, спины и шеи, а руль придавил голову к земле. Я корчился и изгибался, но ноги были скручены над задницей, правый носок так и оставался вщелкнут в педаль. Двухколесный чемпион по борьбе крепко меня пришпилил. Я засмеялся, и от резкого выдоха песчинки разлетелись в стороны, облепили потные щеки. Я не мог решить, легче мне оттого, что никто не видел моего переворота через руль, или жалко, что нет рядом никого, с кем можно было бы вместе посмеяться от души. Вернувшись к началу круга, я пошел на второй заход и теперь взял препятствие чисто — на глазах у группы велосипедистов, которые все спешились и тащили железных коней вверх по плите на своем горбу.
Возбужденный и утомленный таким интенсивным днем, я уселся в пикапе и стал читать в путеводителе описание каньона Негро-Билл. Трехкилометровая прогулка привела бы меня на естественный мост, шестой по длине в США. У меня было достаточно времени, чтобы проехать на велосипеде к началу тропы и забежать на мост до сумерек, поймав самый удачный свет для фотосъемки.
В прошлые вылазки в Юту я проезжал на велосипеде маршруты длиной в сотню километров и проходил за день шестидесятикилометровые каньоны пешком. Эти прогулки привлекали меня и физическими нагрузками как таковыми, но я всегда таскал с собой камеру, чтобы снимать пейзажи, сюрреалистические формы выветривания и неземные цвета, а также скрытые сокровища петроглифов и кивов,[72] оставленных давно исчезнувшими культурами. После похода в каньон Негро-Билл у меня осталось пять-шесть групп снимков приречной территории и естественного моста. На моей любимой фотографии лазурное небо и рыжеватые стены отражались в зеркально тихом пруду, окруженном зеленым тростником и травой. Вылазка удалась, но мой аппетит как фотографа был только раззадорен. Я хотел пойти в узкий каньон и добраться до петроглифов.
Я уже определился с субботней поездкой: это будет район Робберз-Руст, к востоку от Хэнксвилла, — расположенный в двух часах от Моаба и в двух часах от Гоблин-Вэлли, он идеально подходил для того, чтобы попасть на субботнюю вечеринку. Поскольку за два дня в пустыне мне не попалось бы ни бакалеи, ни супермаркета, запастись водой и провизией следовало заранее. Тащить с собой весь путеводитель было совершенно не обязательно, и я скопировал страницы со схемами тех трех каньонов в Робберз-Руст, где было больше всего узких щелей и петроглифов. Наполнив бензобак и подготовившись к большому путешествию по пустыне, я выехал из Моаба поздно вечером и по хайвею двинул на север. Я включил круиз-контроль и стал просматривать отксеренные странички путеводителя. Совместив два описания примыкающих каньонов, я увидел возможность сделать красивую петлю. Пикап я оставлю на стоянке национального парка Каньонлендс и проеду двадцать пять километров на велосипеде к началу каньона Блю-Джон. Затем две глубокие узкие щели, двадцатиметровый дюльфер — и выхожу к слиянию с каньоном Хорсшу. Оттуда — к петроглифам Большой галереи, потом возвращаюсь к машине. Пятьдесят километров за день — на маунтбайке, пешком и лазаньем. Я прикинул, что если выехать до девяти утра, то к пяти вечера успею вернуться.
На двухсотшестидесятом километре трассы I–70 я свернул к Грин-Ривер, увидев знак, предупреждающий путешественников, что до ближайших заправки и кафе сто восемьдесят километров на запад. Я остановился в грин-риверском мини-маркете и подумал, не позвонить ли Брэду и Лии — уточнить про вечеринку в Гоблин-Вэлли. Но было уже поздно, так что звонок я отложил — позвонить можно будет и завтра из Хэнксвилла. Все равно Брэд встает рано утром и уходит кататься на лыжах, так чего я буду сейчас его будить. Я купил две бутылки «Гаторада», а затем прокатился туда-сюда по главной улице Грин-Ривер, пока в южной части города не нашел съезда на трассу.
На юго-восточной окраине Грин-Ривер я проехал мимо пустой стоянки возле желтого здания с алюминиевыми стенами — это была контора шерифа округа Эмери. Потом я вывернул на Эйрпорт-роуд, проехал под шоссе, соединяющим два штата, и двинул к абсолютно дикому пейзажу — ни единый огонек не освещал черноту пустыни Сан-Рафаэль.
Я еду по сорнякам, пробивающимся сквозь неразмеченную и грубо мощенную трассу, и думаю, о чем они свидетельствуют — о жизненном упорстве или просто о халатности дорожного управления. Притормозив на перекрестке, поворачиваю влево, на грунтовку, ведущую в Робберз-Руст. Времени одиннадцатый час, указатель говорит, что до начала тропы через каньон Хорсшу осталось семьдесят пять километров через кромешную тьму пустыни. Возле желтого треугольного знака, предупреждающего, что дороги могут быть непроходимы из-за бурь, пикап наехал на перекати-поле. Такое чувство, что я еду в никуда. В свете фар мелькают зайцы — бегут за машиной, скачут то влево, то вправо или даже прямо по дороге перед колесами, прежде чем рвануть обратно в пустыню.
Я прохожу на высокой скорости трясину, лучи фар ныряют в овраг, и пикап чуть не летит следом, но я резко выкручиваю баранку влево и снова нахожу трассу. Задний мост заносит — и лишь в первый из множества раз. Десятки поворотов, ям и песчаных наносов стараются сбросить мой пикап с дороги, но каждый раз я его выравниваю. Можно подумать, я участвую в ралли: сплошные заносы, облака пыли, подскоки на буграх. Вещи летают по кабине, грохочущая музыка так и подзуживает втопить педаль. Ну прямо «Дикие гонки мистера Жаба».[73] Я еду с включенным дальним светом, чтобы разглядеть виражи, скрытые на другой стороне холмов, но фары едва помогают. Можно было бы замедлить ход, но моя средняя скорость и так всего пятьдесят километров в час. Я устал, и хотелось бы лечь спать до полуночи.
