— А большего и никто из нас сделать не может, — сказал Баст, дружески хлопнув его по спине. — Кстати, как плечо?
Писец подвигал плечом. Движение выглядело странным и неуместным, потому что все его тело при этом осталось застывшим и неподвижным.
— Онемело. Холодное. Но не болит.
— Ну, этого и следовало ожидать. Я бы на твоем месте особо не тревожился.
Баст ободряюще улыбнулся ему.
— Ваша жизнь чересчур коротка, чтобы волноваться по пустякам!
Они сели завтракать. Картошкой, тостами, помидорами и яичницей. Хронист наелся от души. Баст лопал за троих. Коут суетился по хозяйству, бегал за дровами, топил печку для пирогов, разливал по кувшинам остывающий сидр.
Он как раз нес к стойке пару кувшинов, когда на деревянном крыльце послышался топот сапог — громче любого стука в дверь. И в следующую секунду в дверь вломился ученик кузнеца. Ему едва сравнялось шестнадцать, однако он уже был одним из самых высоких мужчин в городке, широкоплечий, с мощными руками.
— Привет, Аарон, — спокойно сказал трактирщик. — Прикрой дверь, а? А то на улице пыльно.
Пока ученик кузнеца закрывал дверь, трактирщик с Бастом в четыре руки дружно и сноровисто запихали большую часть остролиста за стойку. К тому времени, как ученик кузнеца снова обернулся в их сторону, Баст вертел в руках маленький недоплетенный веночек, пустяковую игрушку, какую плетут затем, чтобы руки не скучали без дела.
Аарон, похоже, не заметил, чтобы что-то изменилось. Он торопливым шагом подошел к стойке.
— Господин Коут, — возбужденно начал он, — не могли бы вы собрать мне еды на дорогу?
Он помахал пустым холщовым мешком.
— Картер говорит, вы должны знать, что к чему.
Трактирщик кивнул.
— У меня есть хлеб, сыр, колбаса и яблоки.
Он махнул Басту, тот взял мешок и убежал на кухню.
— А что, Картер куда-то собрался?
— И я тоже, — ответил мальчик. — Оррисоны едут в Трейю, овец продавать. И наняли нас с Картером их провожать, а то на дорогах неспокойно.
— В Трейю… — задумчиво повторил трактирщик. — До завтра не вернетесь, значит.
Ученик бережно положил на отполированную стойку красного дерева узкий серебряный бит.
— Картер еще надеется найти лошадь взамен Нелли. А если не сумеет добыть лошадь, то, наверно, примет королевскую монету.
Коут вскинул брови.
— Картер собирается завербоваться в армию?
Мальчик улыбнулся. Улыбка вышла одновременно насмешливой и угрюмой.
— А он говорит, коли он себе лошадь добыть не сумеет, тут ему все равно делать нечего. Говорит, в армии о тебе пекутся, кормят-поят, дают возможность повидать мир, и все такое.
Глаза у юноши возбужденно блестели, а лицо выражало нечто среднее между мальчишеским энтузиазмом и суровой мужской озабоченностью.
— А нынче тем, кто завербовался, платят не серебром, а золотом! Как подпишешь бумаги, тебе сразу выдают роял! Полновесный золотой роял, представляете?
Трактирщик помрачнел.
— Я смотрю, Картер не единственный, кто подумывает взять монету?
Он посмотрел юноше в глаза.
— Ну а что, роял-то — большие деньги! — лукаво усмехнулся ученик кузнеца. — А нам туго приходится, с тех пор как папаня мой помер и мамка перебралась из Рэнниша сюда.
— Ну, а мать твоя что говорит насчет того, что ты надумал завербоваться?
Лицо у парня вытянулось.
— Ой, только не берите ее сторону! — взмолился он. — Я-то думал, вы меня поймете! Вы ведь мужчина, вы должны знать, как следует вести себя с матерью.
— Я знаю, мальчик, что твоя мама предпочла бы, чтобы ты сидел дома, живой и здоровый, чем купался в золоте.
— Мне надоело, что все зовут меня «мальчиком»! — вспыхнув, отрубил ученик кузнеца. — В армии из меня выйдет толк! Как только мы принудим мятежников присягнуть на верность Кающемуся Королю, дела снова пойдут на лад. Налоги убавят. Семья Бентли не лишится своей земли. На дорогах станет безопасно…
Потом его лицо посуровело, и какой-то миг он уже совсем не казался мальчишкой.
— И мамке моей не придется сидеть и тревожиться за меня, когда я задержусь где-нибудь, — добавил он глухим голосом. — И она больше не будет просыпаться по три раза за ночь и проверять ставни на окнах и засов на дверях.
Аарон посмотрел трактирщику в глаза и расправил плечи. Когда он не сутулился, было видно, что он почти на голову выше трактирщика.
— Иногда мужчина должен вступить в бой за своего короля и свою страну!
— А Роза? — негромко спросил трактирщик.
Юноша залился краской и смущенно потупился. Плечи его снова поникли — он сдулся, точно парус, потерявший ветер.
— Господи, неужели все всё знают?
Трактирщик дружески улыбнулся и кивнул.
— В таком городке, как этот, все тайное становится явным.
— Ну что ж, — решительно ответил Аарон, — я это делаю и ради нее тоже! Ради нас обоих. На королевское золото и те деньги, что я успел накопить, я смогу купить нам дом или открыть свою кузню, не обращаясь к ростовщикам.
Коут, казалось, хотел что-то сказать, но передумал. Он погрузился в задумчивость, чтобы как следует перевести дух, а потом заговорил, словно тщательно подбирая слова:
— Аарон, ты знаешь, кто такой Квоут?
Ученик кузнеца закатил глаза.
— Что я, дурак, что ли? Знаю, конечно! Мы же только вчера про него истории рассказывали, помните?
Он посмотрел за спину трактирщику, в сторону кухни.
— Слушайте, мне пора, а? А то Картер будет беситься, как мокрая курица, если я его…
Коут жестом остановил его.
— Аарон, давай заключим сделку. Выслушай то, что я тебе скажу, и ты получишь еду на дорогу бесплатно.
Он подвинул серебряный бит обратно к мальчику.
— А на это можешь привезти Розе из Трейи какой-нибудь подарок.
Аарон опасливо кивнул.
— Ну ладно…
— Так что тебе известно о Квоуте из тех историй, которые ты слышал? Каким ты его представляешь?
— Мертвым, каким же еще! — рассмеялся Аарон.
Коут слабо улыбнулся.
— А еще?
— Ну, он владел всякими тайными заклятьями, — начал Аарон. — Он знал шесть слов, которые нужно прошептать на ухо коню, чтобы заставить его проскакать сто километров без отдыха. Он умел обращать железо в золото и мог поймать молнию в четвертную бутыль и спрятать ее в кладовку. Он знал песню, что открывает любые замки, и мог одной рукой выбить прочную дубовую дверь…
