Я попала в руки к Читателю, который сразу же начал меня листать. Я моментально поймала установленный им канал связи и хорошо разглядела человека — чернобородый длинноволосый мужчина, выглядящий старше Сержа и одетый в джинсы и футболку с надписью на оттенке человеческого языка хинди. Он пахнул осенью — вернее, воображаемой осенью.
В жизни я знала немного запахов, остальные приходилось выдумывать, основываясь на аллюзийных ассоциациях — в эту игру меня научила играть ещё Апологетика. Вообще, в Книжном Мире игры — весьма распространённое хобби, и, в основном, они не связаны со словами. На долю Книг с рождения выпадает слишком много слов, гораздо больше, чем на долю людей. Поэтому книжные игры — по большей части невербальные, хотя интеллектуальные среди них тоже встречаются. Например, игра под названием «Анти»: найти неслово на заданное слово, непредложение на заданную фразу, незнак на указанный знак. Или вот любимая игра Лирики «Цвета цветов» — по касанию определять воображаемый цвет. Или моя любимая игра — «Словоедство»: один игрок произносит слова с интервалом в несколько секунд, а другой представляет, как будто кушает их, и испытывает при этом весьма любопытные ощущения. Кстати, теперь, после того, как Лирика познакомила меня с миром вкуса, надо будет усложнить правила «Словоедства» и попробовать сыграть в него с кем-нибудь.
Бородач листал меня, а я широко и искренне ему улыбалась. По поводу разлуки с друзьями я почти не переживала, ведь Библиотека — волшебное место, куда Книги обязательно возвращаются. А случаев, похожих на мою историю попадания в Библиотеку, исключительно мало, и практически все они стали байками, былинами или легендами. Я улыбнулась себе — может, и про меня когда-нибудь будут слагать легенды? У Лирики, например, это бы здорово получилось!
Через секунду полёта я очутилась в тёмном нутре маленького рюкзачка. Здесь ничем не пахло, а из Существ находился лишь холодный и плоский металлический предмет.
— Здравствуй, милый! — радостно поприветствовала я. — Ты из какого мира? Я, например, из Книжного, это самый прекрасный, самый лучший на свете мир! Посмотри, какая я живая и тёплая! А ты почему такой холодный? Эй!
Мне было так чудесно, что я хотела полюбить, обнять и поцеловать весь мир! Я ощущала необычайный прилив энергии, а все дурные мысли при первых касаниях четвёртого Читателя улетучились в неизвестном направлении. Я чувствовала это разноцветное мгновение всей душой, мне хотелось жить и высоко прыгать, доставая ушами до солнышка, или ещё раз полетать… ну, хотя бы в пределах этого рюкзака.
— Привет! — неожиданно бойко откликнулся холодный незнакомец. — Я Жёсткий Диск.
— Это твоё имя?
— Нет, это моя сущность. Ты Книга, а я Жёсткий Диск. А зовут меня Номер 3000456. В нашем мире у всех дебильные цифровые имена, поэтому мы придумываем себе прозвища. Можешь звать меня Китайчонок. А у тебя есть прозвище?
Я впервые слышала о чём-то подобном. Действительно, а почему Книги зовут друг друга только по именам? Может быть, мне стать первой на свете Книгой, имеющей прозвище?
— У меня нет, — ответила я. — А давай ты мне его придумаешь? А то, боюсь, я совсем не спец в этом вопросе.
— Понимаешь, милая… кстати, как тебя зовут?
— Безусловная Любовь.
— Так вот, милая Безусловная Любовь, прозвище нельзя сочинить от балды. Оно есть точное отражение твоей сущности, иногда даже более точное, чем имя. Вот скажи, откуда взялось твоё имя? Ты сама себя так назвала?
Хм, странно, но я об этом никогда не задумывалась!
— Моё имя написано на обложке, наверно, его придумали те, кто… кто меня создал.
— Значит, фирма-производитель? Да, не густо у них с фантазией…
— Да нет, не фирма, а Типографы. Хотя подожди…
Мыслительный ступор — меня словно переклинило! Кто же придумал моё имя? Типографы? А как же Литературное Произведение? Непонятно.
— А почему ты Китайчонок?
— Потому что энергетические пики вибраций моей души соответствуют жёлтой линии спектра моей ауры.
Я кивнула, сделав вид, что всё поняла, и спросила:
— Как же мне определить пики вибраций моей ауры?
— О, это возможно только во время работы, когда тебя подключают. Вот меня скоро подключат к новой компьютерной системе и начнут записывать на меня информацию. Моменты записи или считывания характеризуются различными энергиями трансцендентальных видений…
— Меня никуда не подключают! — перебила я. — Меня читают!
— Ах, да… — Жёсткий Диск внимательно оглядел меня. — У тебя даже волшебного гнезда нету. Как же тебя считывают?
— Человек берёт меня, открывает и читает моё Произведение. Бородач, в рюкзаке которого мы с тобой летим, взял меня в Библиотеке, чтобы прочитать.
— Этого человека зовут Григорий по прозвищу Мухомор. У людей тоже бывают прозвища, как и у Жёстких Дисков, — пояснил Китайчонок.
— Спасибо, а то он мне пока не представился, — улыбнулась я. — А вы давно знакомы?
— Неделю, не больше. Меня подарил Григорию мой первый юзер Валентин по прозвищу Крот два часа назад, а до этого момента я чувствовал, как Крот много рассказывал обо мне Григорию с моей же помощью через электронно-ментальную матрицу.
Мне снова пришлось сделать умное лицо, потому что засыпать Существо из другого мира лишними вопросами — терять драгоценное время, волею Судьбы предоставленное нам для общения.
— Давай определимся с моим прозвищем, — намекнула я.
— Всё просто. Когда тебя считывают тем способом, которым считывают Книги, ты можешь почувствовать определённого вида вибрации. По ассоциации к своему чувству ты можешь придумать себе прозвище. Или оно само к тебе придёт, ведь любые вибрации сопровождаются калейдоскопом удивительных видений.
— Погоди, милый, но читают, насколько я знаю по собственному опыту, не совсем Книгу, а содержащееся в ней, то есть во мне, Литературное Произведение.
— Ну, разумеется. Когда считывают — напрямую обращаются к твоей душе. Прозвище отражает состояние души Существа.
— Хорошо, а имя?
— Кто придумал твоё имя? — снова спросил Китайчонок.
И тут я поняла. Я вспомнила свои ощущения и видения в те моменты, когда меня читали. Я никогда раньше не сопоставляла их со своим именем. Почему я не спросила об этом у Восстания Ангелов? Вот недотёпа-то! Впрочем, скоро я вернусь с Библиотеку и обязательно спрошу, чтобы подтвердить или опровергнуть мою догадку.
— Моё имя придумал Автор! — воскликнула я. — Моё имя — имя Литературного Произведения!
— Значит, это твоё прозвище, — заключил Китайчонок.
— Нет, в нашем мире не так. Да, конечно, не так! Именно поэтому у Книг и нет никаких прозвищ, имена и так отражают состояния их души. И Типографы пишут эти имена на обложках, потому что Авторы об этом просят.
— Ну, может быть, может быть, — Жёсткий Диск почесал свою металлическую обложку. — Но у тебя возникло желание иметь прозвище. Разве не так?
— Так, и благодаря этому я сделала важное открытие. Спасибо тебе! — и я обняла Существо из другого мира, благо, наша близость это позволяла.
Китайчонок был холодным, но только снаружи. Обняв своего попутчика, я почувствовала, как внутри него бьёт ключом настоящая горячая жизнь. И природа этой жизни, её смысл и законы, мне совершенно неизвестны. Эх, как было бы удивительно подольше пообщаться с Существами из других миров, ведь мы, Книги, почти ничего о них не знаем! Жёсткий Диск, похоже, владел основами эмпатии, ибо сказал:
