достойная дочь Жаннета собиралась замуж за славного малого, которого выбрала скорей по разуму, чем по склонности, но, по счастью, питала к нему больше уважения, нежели неприязни. Поэтому Франсуа стало с ней легче, чем раньше, а так как вечер был субботний, разговор их затянулся, и найденыш, проникшись к ней доверием, рассказал обо всех напастях, из которых он, к удовлетворению своему, вызволил госпожу Бланше.
Мало-помалу Жаннета, девушка довольно проницательная, догадалась, что дружба эта волнует найденыша сильней, чем он говорит. И, взяв его неожиданно за руку, она попросила:
— Не таитесь от меня, Франсуа. Теперь я образумилась и, как видите, не стыжусь признаться, что думала о вас больше, чем вы обо мне. Вы это знали, но не воспользовались этим. Вы не захотели меня обмануть, и корысть не побудила вас поступить так, как поступили бы на вашем месте многие. За такое поведение и верность женщине, которую вы любите больше всего на свете, я глубоко уважаю вас, и не только не отрицаю, что питала к вам чувство, но даже с удовольствием вспоминаю об этом. Надеюсь, мои слова внушат вам только уважение ко мне, и вы по справедливости признаете, что у меня нет ни обиды, ни досады на вас за ваше благоразумие. Я докажу вам это еще более убедительно, и вот чем. Вы любите Мадлену Бланше не просто как мать, а как молодую, привлекательную женщину, на которой хотели бы жениться.
— О! — вырвалось у Франсуа, и он зарделся, как девушка. — Я люблю ее как мать и уважаю всем сердцем.
— Не сомневаюсь, — согласилась Жаннета, — но вы любите ее и так и этак, потому что ваше лицо говорит одно, а слова — другое. Я вижу, Франсуа, вы боитесь сказать ей то, в чем боитесь открыться и мне; и вы не знаете, может ли она, в свой черед, полюбить вас и так и этак.
Жаннета Верто говорила так тепло и разумно, весь ее вид был исполнен такого искренного дружелюбия, что у найденыша не хватило духу отнекиваться, и он, пожав ей руку, сказал, что почитает ее за сестру и что она — единственный человек, которому он не побоялся открыть свою тайну.
Жаннета задала ему еще несколько вопросов, и он без колебаний откровенно ответил на них. Тогда она сказала:
— Теперь мне все ясно, друг мой Франсуа. Я, конечно, не знаю, что думает Мадлена Бланше, но прекрасно вижу, что вы проживете с ней рядом еще десять лет, но так и не осмелитесь поделиться своим горем. Ну что ж, я сама все за вас узнаю и сообщу вам. Завтра мы втроем — отец, я и вы — отправимся к ней, словно решили познакомиться и по-дружески навестить достойную женщину, вырастившую нашего друга Франсуа; вы уведете отца во двор под предлогом, что хотите с ним посоветоваться, а я тем временем потолкую с Мадленой. Я буду осторожна и выскажу ваши намерения лишь после того, как она откроет мне свои.
Франсуа чуть не бросился Жаннете в ноги — так сердечно он был благодарен ей за доброту, и они сговорились с Жаном Верто, которого дочь, с разрешения найденыша, во все посвятила. Наутро они пустились в путь. Жаннета уселась на круп лошади, позади отца, а Франсуа опередил их на час, чтобы предупредить Мадлену о приезде гостей.
Франсуа вернулся в Кормуэ перед закатом. В дороге его прихватила гроза, но он не огорчился, потому что уповал на дружбу Жаннеты, и на сердце у него было спокойней, чем до ухода в Эгюранд. Туча роняла на кусты последние капли дождя, и дрозды надсаживались во всю мочь, словно благодаря солнце за прощальный луч, который оно посылает им перед тем, как спрятаться за холмом Большой Корле. Под самым носом у Франсуа стайки пичуг перепархивали с ветки на ветку, и щебет их подбадривал его. Ему вспомнилось время, когда он, совсем еще малыш, бродил по лугам, беззаботно мечтая и свистом подманивая птиц. Внезапно найденыш увидел красногузку, как именуют в наших краях снегиря; птаха кружилась вокруг его головы, словно предсказывая удачу и добрые вести. И тут ему на ум пришла старинная колыбельная на местном наречии, которую, баюкая его, певала матушка Забелла:
Мадлена не ожидала его обратно так скоро. Она даже побаивалась, что он вовсе не вернется, и, завидев найденыша, не удержалась, выбежала ему навстречу и поцеловала, чем, к удивлению своему, вогнала его в краску. Франсуа предупредил ее о гостях и, чтобы она ничего не заподозрила, — а быть понятым он, казалось, опасался не меньше, чем сокрушался о том, что его не понимают, — намекнул ей, что Жан Верто задумал купить участок в здешних краях.
Мадлена тут же захлопотала по хозяйству, чтобы как можно радушней принять друзей Франсуа.
Пока старый Верто ставил лошадь в стойло, Жаннета вошла в дом и с первого взгляда прониклась искренной дружбой к Мадлене, которая ответила ей тем же: начав с рукопожатия, они, словно из любви к Франсуа, уже через минуту расцеловались и заговорили так непринужденно, как если бы давным-давно знали друг друга. Но, по правде сказать, они просто были очень хорошие, очень стоящие женщины. Жаннета не могла подавить в себе легкую зависть при виде того, как человек, которого она, пожалуй, все еще немножко любила, так тянется к другой, но ревности она не почувствовала и утешилась сознанием того, что делает доброе дело. Мадлена же, приметив, как хорошо сложена и приятна с лица эта девушка, вообразила, что Франсуа любит именно ее и горюет о ней, что Жаннета обещана ему и сама сказала об этом. Однако она, в свой черед, тоже не воспылала ревностью, потому что никогда не думала о Франсуа иначе, как о сыне.
Но в тот же вечер, после ужина, когда старик Верто, приуставший с дороги, отправился на боковую, Жаннета увела Мадлену на улицу, шепнув Франсуа, чтобы он с Жанни держался в стороне, но сразу же подошел к ним, как только она опустит свой подоткнутый сбоку передник; затем она исполнила данное ей поручение, да так добросовестно и ловко, что Мадлена не успела даже ахнуть. Чем дальше шло у них объяснение, тем сильней изумлялась мельничиха. Сначала она предположила, что это еще одно доказательство доброты Франсуа — он хочет положить конец сплетням и стать ей помощником на всю жизнь. И она стала отказываться в убеждении, что такой молодой человек приносит слишком большую жертву, намереваясь жениться на женщине старше его; он еще в этом раскается и не сумеет долго хранить ей верность без скуки и сожаления. Нет, запротестовала Жаннета, найденыш любит ее так глубоко и пылко, что теряет покой и здоровье.
Этого Мадлена не могла понять: мельничиха всегда жила скромно и благоразумно, не любила наряжаться, почти не бывала на людях, пропускала мимо ушей любую лесть и давно уже не представляла себе, какой она кажется в глазах мужчин.
— Да перестаньте вы наконец упрямиться! — продолжала Жаннета. — Как можно ничего не замечать и не верить тому, что вам говорят, когда вы ему по душе и ваш отказ убьет его? Если вы ему откажете, значит, бедный мальчик вам не нравится и вы не желаете ему счастья.
— Не говорите так, Жаннета, — возразила мельничиха. — Я люблю его почти так же, нет, пожалуй, совсем так же, как своего Жанни, и, знай я, что он любит меня по-иному, я, конечно, не была бы так спокойна в своей привязанности к нему. Но что поделаешь! У меня в мыслях не было ничего подобного, и я сейчас так потрясена, что не знаю, как вам ответить. Прошу вас, дайте мне поразмыслить, поговорить с ним и убедиться, что им руководит не вздорная выдумка, или досада на что-то другое, или просто желание вернуть мне долг; этого я боюсь больше всего, потому что он сполна вознаградил меня за мои заботы, и отдавать мне свою свободу и самого себя — это уж чересчур, если только он впрямь не любит меня так, как вам кажется.
Услышав эти слова, Жаннета опустила передник, и Франсуа, державшийся неподалеку и не
