— Слышь, вот только не пизди тут… Острячка. Иди в кабинет. Чаю тебе или кофе сейчас эта беременная принесет, — Фрайфман посмотрел укоризненно, — или теперь все должно поменяться: я должен чай для вас сделать, не подвергать вас стрессу… Ладно, — он посмотрел на Варвару, — заходи, че встала?!
Варвара зашла в кабинет. Фрайфман достал носовой платок и протянул Тамаре.
— Парень-то есть или нагуляла?
— Есть, хороший. Спортсмен. Я вас познакомлю, — переполошилась Тома.
— На хер! На хер!!! Еще мне этого не хватает.
Он достал портмоне, вынул 400 долларов.
— На, сто долларов пропьете, радость-то ведь какая, — иронично сказал. — На остальные деньги купишь всяких там витаминов-шмитаминов, словом, че тебе понадобится в уходе за ребенком.
— Вы же не выгоняете меня? — заплакала Тома.
— Телефон установи, срочно.
Фрайфман встал, Тома заулыбалась и протянула ему в соплях и слезах платок.
— Нет уж, красавица, себе оставь. Хоть какое-то приданое у тебя будет.
Улыбнулся и вошел в свой кабинет.
Через час совершенно раздолбанный самолет доставил съемочную группу Ричарда в Камбоджу.
— Это что такое, блядь?! — начал Горров, когда вошел в номер отеля. — Сука, я здесь спать не буду, с такими дверями если не камбоджийцы выебут, то какие-нибудь насекомые.
— Насекомые тебя постоянно ебут, ты просто этого не чувствуешь: мухи, комары, всякая гниль маленькая невидимая. Ты, наверно, имел в виду млекопитающих.
— Рич, мне по хую уже, кто попытается меня выебать — мне просто это в принципе не нравится. Я, блядь, здесь не останусь.
— Ничего, дверь подопрешь стулом.
— Где ты здесь стул видишь?! — Горров провел пальцем по стене. — Я уверен, что здесь какие-нибудь болезни, блядь, как в самых сраных подземных переходах с зассанными бомжовками.
— Ты же всегда любил зассанных бомжовок?! — Ричард увидел разгневанное лицо Горрова. — Ладно, что ты предлагаешь?
Через стенку кто-то кричал от оргазма. Задумавшись, Горров сел в ободранное кресло, потом нервно вскочил. Посмотрел на его грязную обшивку.
— Сука, не удивлюсь, если под матрасом, как в «Четырех комнатах», валяется дохлая шлюха.
— Так что ты предлагаешь, все-таки?!
— Сесть в ебаный «тук-тук» и валить подальше, в цивилизацию.
— Это нереально. У нас здесь съемки завтра назначены.
— А ты что предлагаешь?!
— Подожди меня здесь, я скоро, — Ричард вышел из отеля, по четыре доллара за сутки, и улыбнулся.
Оставшись один, Горров осторожно заглянул под матрас, взял бутылку водки и залез в кресло с ногами. За стенкой продолжительно закричали два голоса, и все затихло. Горров поднял бутылку и, прокричав: «Браво, бис!» — сделал пару глотков.
Вскоре дверь отворилась. Ричард стоял с тремя хохочущими маленькими «морковками», именно так называют девушек стран Азии без определенного возраста. Им могло быть и по 16, и по 36.
Недовольный Горров посмотрел, сплюнул и сделал еще пару глотков. Потом вытер губы и осуждающе посмотрел на Рича.
— Ебать! Рич! Ну, ты в своем уме?!
— Нет, не ебать. Я их купил, чтоб они уборку нам тут произвели.
— Ты думаешь, они это умеют? Они тебе что, саратовские матери-одиночки?! Они, кроме хуя и палочек в руках, никогда ничего не держали.
Рич спокойно посадил девушек на кровать. Те начали раздеваться.
— Нет, — замахал руками Горров, — я этого не вынесу больше.
— Дущь! — неожиданней, чем Шариков в «Собачьем сердце», вякнула одна из камбоджиек.
— Что? — спросил охреневший Рич.
— Дущь! — пискнула вторая и показала рукой на ванную комнату.
— Они тебя в душ зовут, беги, прими с ними джакузи. Только хлорки побольше и внутрь, — улыбнулся Горров.
— Нет, ноу, — замахал руками Рич. «Морковки» переглянулись — подумали, что попали к извращенцам.
Ричард достал свою «ямайскую» рубаху и разорвал ее пополам. Камбоджийки переглянулись. Горров уже валялся от смеха. Ричард зашел в ванную и оттуда поманил девушек. Те уже ничего не понимали, но по дороге в ванную на всякий случай начали раздеваться.
В ванной Рич намочил куски рубашки водой и вылил на них шампунь. Затем он вышел в комнату, подошел к шкафу и стал его протирать. Потом взял за руку самую высокую девушку и вложил тряпку в ее руку. Показал на шкаф. Камбоджийки переглянулись. С тряпкой начала протирать.
Горров и Ричард зааплодировали.
— Ура, Рич, — закричал Горров, — просто Дарвин, мать твою! На, хлебни.
— Подожди, сейчас налажу технологический процесс.
Ричард вручил второй кусок рубашки второй камбоджийке и показал на подоконник и окна. Та оказалась, видимо, самой умной из них, утвердительно кивнула и засмеялась. Третья камбоджийка, видимо самая тупая, не увидев больше тряпок, начала раздеваться.
— Блядь, детский сад, — заржал Горров и, сняв с себя рубашку, кинул ее в девушку. Потом, глядя на ее недоуменное лицо, весело прокричал: — Дущь!!!
Две камбоджийки рассмеялись, что-то, типа «мяу-вай-тяу», сказали ей, и та намочила водой тряпку в душе. Вернулась.
Ричард показал на пол. Та, наконец-то сообразив, начала мыть пол.
Ричард залез на соседнее с Горровым кресло.
— Жизнь налаживается, — улыбнулся Гор.
— Да уж, думаю, что «морковки» потом будут бояться русских туристов и стращать ими своих детей.
— Дущь!!! — хлопнул в ладоши веселый Горров, и «морковки», словно олимпийские чемпионки по синхронному плаванию, повернулись и пошли споласкивать тряпки для очередного захода.
Рич поднял бутылку.
— Спорим, ты заглядывал под матрас, когда я ушел?!
Горров рассмеялся.
— Давай, Дуров!
— Давай, Дарвин!
— Пап, мы тебя заждались уже, — начала с порога Славка.
— А что-то важное происходит? — разуваясь, спросил Юрий Исаакович.
— Короче, пап, все началось с того, что мы поругались с Оськой.
— Помирились? — улыбнулся он входящей жене и выбегающему сыну.
— Мама помирила, — сказала Еремея, целуя мужа смачно в губы.
— Так в чем история?
— Предлагаю всем надеть вечерние костюмы, ужин готов, но перед этим мы проведем тебе презентацию нашей сети кондитерских, — улыбнулась Еремея.
— Пока я не выслушал, предлагаю говорить «презентацию твоей сети».
— Хорошо. Через пятнадцать минут внизу, — повернулась к детям Еремея.
— Ты думаешь, мы успеем? — улыбнулся в самое ухо Юрий Исаакович.
Через двадцать минут все собрались в столовой.
