силиконовые губы.
— Варька, — Слава еле перекрикивала музыку, — Варь, смотри, Верник к какой-то бабе клеится, а она его отшивает.
— Она просто знает, что Верник привык «по любви» ебаться. Денег мало, да и жалко. Не переживай за него, найдет какую-нибудь малолетнюю пьяную фанатку.
— А он мне нравится, зубастый и глазастый такой…
— Вот, типа тебя, и найдет дуру. Поебались и расстались — вот его настоящее имя. На таких, как он, клейма негде ставить. Другое дело…
Забывшись, Варвара хотела сказать «Рич», но оборвалась.
— Все они одинаковые, — спасла Слава.
— Славка, пойдем на улицу, допьем бутылку, здесь очень дорого все…
На улице Варвара стала доставать виски — выпал мобильник. Посмотрела на него, потом на Славу. Та понимающе кивнула. И пока Варя отошла в сторону и разговаривала с Ричардом, Слава Барон прикончила бутылку виски водоизмещением 0,7 л.
— Я поеду к нему сейчас, — выговорила сквозь слезы Варя.
— Я так и знала. Пойду (ик), еще потан… ан… цую, на, — Слава всучила пустую бутылку Варе и, походкой волка из мультфильма «Жил-был пес», вошла в клуб.
У Ричарда не работал звонок входной двери, точнее — его не было. Как-то поссорившись, Ричард не открывал Варваре дверь. Та звонила около 2 часов, но он все равно не открывал. Тогда она сходила за кирпичом и раздолбала звонок, а на стене камнем же и написала: «Захочешь потрахаться, любимый, ЗВОНИ J!»
— Открывай, — сказала Варвара в мобильный.
Взлохмаченный, голый и нетрезвый Ричард открыл дверь и вышел на площадку.
— Че ты голый?
— А че ты пьяная?
— А ты че пья..?
Ричард схватил Варю за волосы и воткнулся в ее губы.
— Чувак, у тебя стоит уже, — раздался голос соседа, спускавшегося выгулять собаку перед сном.
— Спасибо, — засмущавшись и впуская Варю в квартиру, сморозил Ричард.
— Да это ты не меня, это ты ее благодари, чувак, — сосед ухмыльнулся и спустился вниз по лестнице.
«Чудовищно болит голова, — это была первая мысль, — во рту словно кошки насрали и коты», — вторая. Лежа на боку, Славка открыла глаза. «Уже солнце, часов восемь утра», — третья. Чужой шкаф. Чужим пахнущая кровать. Кто-то чужой всхрапнул и уперся носом в ее спину.
«Не думать, — подумала Слава, — подумаю потом. Не смотреть на себя, не смотреть на того, кто там лежит, не думать… Не думать о том, что произошло. Не думать о том, чтобы не думать… Спокойно… Бляядь!!!» — Слава осторожно выползла из-под одеяла и увидела, что голая. Тихо встала, надела то, что нашла, и свалила в подъезд. Только здесь она дала волю чувствам и похмелью — разревелась, затопала ногами, села на бетонный пол.
Мысли вываливались, как дрожжи: «Где Варька, позвонить Варьке, как я здесь оказалась, кто это был, что соврать родителям, ЧТО ДЕЛАТЬ? НЕ ПАНИКОВАТЬ!!!»
— Але, Варька!!!
— Слав, я еще сплю…
— Я где?
— Что значит «ты где»?!
— С кем я уехала вчера?!
— Ты осталась в клу… Так, у тебя все нормально?!
— Пока не знаю. Я проснулась, а рядом мужик какой-то как храпанет.
— Красивый хоть?
— При чем тут «красивый»?! «МУЖИК» — я тебе говорю!
— Да не ори ты, ну, мужик, ну, трахнул тебя, пьяную. До 60 или больше?
— Чего до 60?
— Ну, старый или молодой?
— Варь, я серьезно, мне плохо, — Славка разревелась и вошла в лифт, на стенах которого было вырезано много рисунков, изображавших представления подростков о сексе с крупной надписью «ДАЮ- БЕРУ» и чей-то номер телефона. Ей стала еще хуже, губа начала непроизвольно загибаться вниз, и Славка горько заскулила.
— Славка, не скули. Ничего страшного, ты же сама с ним поехала. У тебя синяков-то нет?
— Нет, вроде! — Славка вышла на улицу и куда-то тупо брела.
— Кровь есть?
— Нет вроде…
— Что значит «НЕТ ВРОДЕ»?!
— А ЧЕ ТЫ НА МЕНЯ ОРЕШЬ!!! Что я на улице должна снять брюки и разглядеть попристальнее??!
— Может, он ограничился минетом?
Славка наивно чмокнула губами, чтобы проверить, хотя, что проверять, если она никогда во рту, кроме собственных ногтей и один раз вибратора, не держала:
— Да вроде нет…
— Давай вали ко мне, я, как опытный сексопатолог, исследую патологию твоей распутной жизни, Моника Барон.
— Все, еду.
— Давай, подружка, только бутылочку виски по дороге захвати, — весело сказала Варвара.
— Дура, — Славке тоже стало немного легче. Положив трубку, она задумалась и еще раз причмокнула губами.
— Мальчик, ты их солить, что ли, собираешь? — сказала крашенная перекисью водорода продавщица в зоомагазине.
— Нет, — ответил Оська и засунул в пенал пятнадцатого мадагаскарского таракана, величиной с палец взрослого человека, — я собираюсь их мучить, прокалывать иголкой глаза и взрывать в микроволновке. До свидания. Вы, кстати, во сколько заканчиваете работать?
Продавщица ошалела, а Оська с улыбкой маленького чертенка вышел из магазина в поисках магазина с иголками.
— Мне нужна иголка и черные нитки.
— Такой маленький, а уже портняжка. Прелесть.
— Да нет, вчера родители накричали на меня. Я им сегодня ночью клофелина в компот подсыплю, а ночью рты им зашью, чтоб не кричали по пустякам.
— Так нельзя делать, ты что, мальчик. А что ты натворил, что они накричали?
— Да я им невкусно праздничный ужин приготовил по поводу юбилея свадьбы.
— Умничка, что вообще решил приготовить подарок. Какой заботливый сын.
— Я им их любимого кота завернул в фольгу и запек в духовке с пармезаном и фуагрой.
Продавщица замерла, потом посмотрела на доброе и лукавое лицо Оськи, поняла, что он разыграл ее, и расхохоталась так, как хохотала последний раз на выпускном вечере в школе, увидев в коридоре пьяного директора, занимающегося онанизмом.
— Але, Варвара?
— Да.
— Это Юрий Исаакович Барон, папа Славы. Ты не знаешь, где она? Она не ночевала сегодня дома…
