Клон Дьявола

индивидуально?

— Некоторые компании работают исключительно над этим проектом, но пока такое невозможно. А когда станет возможным, для выращивания отдельных органов потребуется дорогостоящая лаборатория или производственный центр. Короче, стоимость органа будет астрономической. Предки «Генады», с другой стороны, будут стадными животными. И что самое важное, их можно будет разводить. Все, что от нас потребуется, — это предоставить им пастбище и корм. Спрос на органы растет? Не проблема: увеличим поголовье.

— Как насчет ЛЕОЖ?[11] — спросила женщина. — Как насчет «Фронта освобождения животных»? Они давно точат зуб на ксенотрансплантационные исследования.

— Мы полагаем, что и в этом вопросе у нас конкурентоспособное преимущество, — ответил Данте. — Предки в природе не встречаются. Мы их сделали, вплоть до самых последних нитей ДНК. Мы даже сможем использовать этот факт, чтобы вынудить другие компании прекратить исследования на свиньях и приматах. Раз уж «Генада» уже решила проблему, значит, больше нет нужды продолжать потенциально опасные исследования.

Софтверный магнат рассмеялся:

— Мечтаете о монополии? Монополии на человеческую жизнь?

Данте кивнул.

— Леди и джентльмены, ничто не продается так, как сама жизнь. Когда мы добьемся успеха, мы станем единственным вендором. Мы сможем назначить такую цену, какую только выдержит рынок. А поскольку миллионы людей не вполне готовы к смерти, рынок выдержит очень много.

Час спустя все пятеро ушли и вынесли единое решение: «да». Это дало «Генаде» достаточно капитала: по крайней мере, еще на год.

Магнус будет просто счастлив.

8 ноября. Точка-точка-точка…

Наручные часы зажужжали. Это было жужжание не будильника, потому что будильник пищал. Жужжание означало лишь одно.

Контакт.

Жужжание являлось пятиминутным предупреждением, сигналом уйти куда-нибудь, где можно остаться наедине, прежде чем придет полный текст сообщения. В комнате он был один. Пять минут тянулись долго-долго.

Спрятанный в часах микрочип принял строго зашифрованные сигналы со спутника. Чип расшифровал эти сигналы и «прожужжал» их азбукой Морзе:

«Уничтожить коммуникации».

«Уничтожить все транспортные средства».

«Уничтожить все данные».

«Поддержка приземляется в 17:00».

То есть команда приступить к действиям. Спустя столько времени! Как странно: сейчас, когда проект так близок к завершению, к продлению жизней миллионам людей. Нет, не «когда»… правильным словом было «если». Не оставалось никакой гарантии, что они вновь когда-либо подавят иммунную реакцию.

Да, собственно, кого это колышет? Кто-нибудь когда-нибудь все же выяснит это. Поскольку Румкорф не получил кредита, значит, не судьба.

Будет опасно, но план готов и не так уж труден. Без лишнего шума вывести из строя транспортные средства и средства связи с целью полной изоляции объекта. После чего уничтожить данные — текущие и резервные. А потом? «Включить дурака» и дожидаться прибытия полковника Фишера и его головорезов.

Последовательность нажатий клавиш вывела на экран монитора компьютера секретное меню. Несколько готовых к запуску программ спрятаны внутри потока заархивированного генетического кода длиною в мили. Безусловно, было небезопасно прятать программы в готовом к использованию формате, имея в команде Цзянь. Эта женщина взаимодействовала с компьютерами способом, не поддающимся логике: если хакерные программы просто «сидели» там, Цзянь непременно отыщет их.

Программы эти нанесут незначительный вред. Порция его будет зависеть от того, спит Цзянь или бодрствует. Она была единственной действительной переменной, а это означало, что с ней необходимо было что-то сделать, иначе план не сработает.

Несмотря ни на что, сегодня ночью все будет кончено… так или иначе.

8 ноября. Рюмочка с «прицепом»

A

G

C

T

Снова и снова бесконечные цепочки бежали сверху вниз по экрану, некоторые сегменты подсвечены желтым, некоторые — зеленым, какие-то — красным и другими цветами. Специальный язык. Истинный язык жизни. Язык, который по какой-то причине лишь она одна могла по-настоящему видеть и понимать.

Биологическая поэзия.

— Цзянь?

Она моргнула. Поэзия вновь обратилась в бегущие по экрану буквы, а сама она сейчас в лаборатории биоинформатики. Цзянь подняла глаза и увидела стоявшего перед ее столом Тима.

— Мистер Фили, — не успела она сказать это, как поняла, что он стоит здесь уже несколько секунд, снова и снова негромко зовя ее по имени. Часть ее рассудка слышала Тима, но не пожелала выходить из того особого состояния.

— Вы мой босс, — сказал он. — Подумайте, может, наконец хватит называть меня «мистером»?

Та покачала головой. Нет, она так не может. Она иногда пыталась, пыталась сказать «Пи-Джей», или «Тим», или «Клаус», но всякий раз получалось «мистер Колдинг», либо «мистер Фили», либо «доктор Румкорф».

Компьютерная рабочая станция в семь мониторов была точно такой же, как и в комнате Цзянь. Тим показал ей бутылочку и стаканчик для приема лекарства и протянул ей из-за боковых мониторов.

— Вы кое-что забыли.

Ее лекарство.

Она взглянула на бутылочку, затем — на свои часы. Опоздала с лекарством на два часа.

— Ох, простите, — Цзянь взяла бутылочку и пластиковый стаканчик.

Тим обошел стол и стал рядом с ее креслом.

— А чем это вы занимаетесь? Вы же должны быть в постели. Может, все-таки пойдете спать?

Она покачала головой, поставила бутылочку на стол и потянулась к холодильнику под столом.