спокойно. Тим отлично справляется, согласны?
Колдинг чуть ослабил хватку, но продолжал крепко удерживать мышцу между указательным и большим пальцами.
— Конечно, — согласился Румкорф. — М-м… Тимоти. Приношу извинения.
В стойле рассеянно кивнул Тим. Его внимание было по-прежнему сосредоточено на оптоволоконной трубке.
Колдинг разжал пальцы и быстро и дружелюбно размял плечи Румкорфу.
— Ну, вот и отлично, док.
Румкорф подался вперед, наверное уже забывая выговор Колдинга. На мониторе появилось кристально чистое изображение. Колдинг почувствовал, что справа подошла Цзянь, слева — Тим; все трое смотрели на картинку поверх всклокоченного зачеса Румкорфа.
Клаус протянул руку, коснувшись экрана кончиками пальцев:
— Красивый, правда?
— Он вырос, — тихо проговорил Тим. — Он не должен быть таким большим… Это
Плацентарный пузырь заполнил экран — полупрозрачный, розовато-белый, с прожилками красных и голубых вен. Внутри пузыря — эмбрион предка в профиль. Его голова казалась вдвое крупнее тела. Крохотные лапки сложены под длинной мордочкой, большую часть которой занимал огромный, голубоватый прикрытый глаз. Колдинг даже разглядел маленькую, трепещущую штучку… бьющееся сердце предка.
— Средний вес эмбрионов двадцать фунтов, — тихо сообщила Цзянь. — Они набирают двадцать фунтов за
Кончики пальцев Румкорфа обвели контур закрытого глаза. Он повернулся и ошеломленно посмотрел на Колдинга, от гнева не осталось и следа.
— Вы понимаете? Мы сделали невозможное!
Колдинг был не в силах подобрать слова. До настоящего времени это было чем-то на бумаге, процессом, которым он руководил, — по сути примерно так человек может руководить линией сборки на заводе. Даже золотистого цвета изображение на экране трехмерного УЗИ казалось каким-то… Голливудом. Живое изображение с оптоволоконной камеры наконец окончательно продемонстрировало в полном цвете: это было
Колдинг с трудом оторвал взгляд от экрана, чтобы посмотреть на маленького человека, благодаря которому все это случилось:
— Чертовски впечатляюще, док.
Румкорф повернулся, улыбнулся и начал было отвечать, но испуганный крик Цзянь оборвал его. Ужас исказил ее лицо в карикатурную гримасу смятения, приковал ее внимание к экрану рабочей станции. Как один, Колдинг и Румкорф повернулись к экрану.
Эмбрион предка, раскрыв глаз, смотрел прямо на них.
Румкорф отдернул пальцы от экрана и едва не опрокинулся на Пи-Джея.
Волна неизъяснимого страха прокатилась вверх по позвоночнику Колдинга, прежде чем он вспомнил, что перед ним всего лишь компьютерный монитор, а на нем — изображение маленького эмбриона, а не какого-то шестифутового зверя, вперившего в него злобный пристальный взгляд.
Руки Цзянь взметнулись к голове и схватили полные пригоршни волос:
— Тиан-а! Он бросится на нас!
— Цзянь, ну-ка успокоиться! — рявкнул Колдинг. — Клаус, такое возможно?
Цвет кожи Румкорфа казался еще бледнее обычного, как у полуживого.
— Признаться, это несколько необычно, однако не настолько, чтобы беспокоиться.
— Что? — удивился Тим. — Несколько
— Мистер Фили! Я не собираюсь…
И вновь Румкорфа прервали, на этот раз смазанным движением на мониторе, приковавшим внимание всех четверых. Эмбрион предка повернул клиновидную голову. Теперь два черных глаза пристально смотрели с экрана прямо через полупрозрачный плацентарный пузырь. Колдинг понимал, что на самом деле эмбрион смотрит на оптоволоконную камеру внутри матки, но маленькие глазки, казалось, сверлили взглядом именно его.
— Странно, — проговорил Румкорф. — Большинство млекопитающих открывают глаза лишь после появления на свет.
Эмбрион раскрыл рот и качнулся вперед, ударившись о внутреннюю стенку пузыря и промяв ее наружу, как мокрый розовый воздушный шарик. Все вздрогнули. Цзянь закричала еще громче. Крохотная головка подалась назад, растянутая и порванная оболочка пузыря обвисла. Еще один яростный удар. Непропорционально большая голова продралась сквозь оболочку в облаке крутящейся жидкости. Зияющая глотка, заостренные зубы. Челюсти схлопнулись, и изображение исчезло с экрана, сменившись «снегом» помех.
Из стойла донесся звук всплеска. Колдинг оглянулся и увидел жидкость, хлещущую из коровьей вагины, трехсекундный поток, низвергающийся на пол и тотчас резко прекратившийся.
Цзянь закричала что-то на китайском; ее голос звенел, полный легко узнаваемого страха. Она схватила себя обеими руками за волосы и дернула. В стиснутых пальцах остались длинные черные пряди.
Колдинг схватил ее за плечи и развернул к себе:
— Цзянь, прекрати немедленно!
Она уставилась на него: в распахнутых глазах — первобытный страх. Она словно была в ужасе от Колдинга, словно это был не ее друг, а кто-то другой. Или
Румкорф первым оказался на ногах, удивив проворством. Он помог подняться Колдингу.
— Вы в порядке?
— В полном. Док, даже
— По-видимому, это всего лишь рефлекторная актив…
— Идите к черту! — сказал Тим. — Вам не мешало бы подучить биологию,
Колдинг оставил обоих, бросившись мимо покорных коров в плексигласовых стойлах, и сбежал с кормовой рампы.
— Цзянь, подожди!
Она продолжала бежать к двери ангара; жир трясся в такт ее паническому бегу. Колдинг догнал ее за мгновение до того, как она ухватилась за ручку двери. Цзянь развернулась и вновь попыталась оттолкнуть его, но он схватил ее за запястья. Несколько мгновений китаянка сопротивлялась, но он держал крепко. Ее расширенные ужасом глаза смотрели на него, не узнавая.
— Тише, тише, — сказал Колдинг. — Цзянь, просто успокойся, и все.
Она часто-часто заморгала, затем ее зрению словно вернули резкость. Она упала ему на руки. От внезапного движения и ее веса Колдинг отступил на шаг, но удержал. Цзянь обвила его руками и прижалась головой к груди, ее тело била дрожь.
Румкорф вздохнул, глядя вниз на эмбрион предка, свернувшегося на лотке для вскрытия. Эмбрион порвал плодный пузырь для того, чтобы наброситься на микроскопическую камеру, тем самым выплеснув
