Дойдя до Парк-лейн, он устремился на север, к Марбл-Арч. Нырнул на станцию метро. Прошел через турникет. Сбежал по ступенькам и быстро зашагал по платформе.
Поезд уже подходил. Макдэниелс вошел в вагон и остановился у дверей. На следующей остановке, Бонд-стрит, он выскочил из вагона, пересек платформу и сел на поезд, идущий в обратном направлении, к Марбл-Арч. Там он повторил маневр, и, оказавшись в вагоне следующего в восточном направлении поезда, почувствовал наконец, что остался один.
Грэм Сеймур позвонил Майклу из штаб-квартиры МИ5.
— Боюсь, наш человек исчез.
— Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду, что мы его потеряли. Точнее, он от нас отделался. Перепрыгнул с поезда на поезд. Просто, но эффективно. Неплохая работа.
— Где вы его потеряли?
— На Центральной линии, между Марбл-Арч и Бонд-стрит.
— Черт. Что будете делать?
— Попытаемся найти, что же еще?
— Позвони, если будут новости.
— Ладно.
Выйдя на Тоттнэм-Корт-роуд, Престон Макдэниелс перешел с Центральной линии на Северную. Какая удача, подумал он. На Северной линии постоянно что-то случалось, что-то ломалось, что-то выходило из строя — причем, обычно в час пик. Те, кому поневоле приходилось терпеть скверный характер Северной линии, называли ее Черной линией. Линией Несчастий. То, что надо, подумал Престон. То-то таблоиды повеселятся.
Как там сказал Майкл Осборн?
Он думал о ней, трепещущей в его объятьях, выгибающейся ему навстречу. Он думал о ней, пробирающейся в его кабинет, крадущей его секреты. Он слышал ее голос из телефонной трубки.
Макдэниелс посмотрел на часы. В посольстве уже беспокоятся — куда он запропастился. До совещания осталось десять минут. Что ж, его там не будет.
Поезд вырвался из туннеля, гоня перед собой горячий воздух, и начал замедлять ход. Престон Макдэниелс сделал шаг к краю платформы. И прыгнул на рельсы.
Глава двадцать шестая
Портадаун — Лондон — Графство Тирон
Вечером следующего дня Ребекка Уэллс уже сидела в кабинке бара Макконвила. Первым пришел Гэвин Спенсер, за ним, минут через пять, явился Кайл Блейк. В баре было полно народу, и говорить приходилось тихо. Ребекка рассказала Гэвину и Кайлу о документе из портфеля американца.
— Когда приезжает Кэннон? — спросил Блейк.
— В следующую субботу.
— Сколько он там пробудет?
— Одну ночь, с субботы на воскресенье. В Лондон вернется во второй половине дня в воскресенье.
— На подготовку у нас остается пять дней. — Блейк повернулся к Спенсеру. — Успеешь?
Спенсер кивнул.
— Все, что нам надо, это забрать оружие. Если удастся, остальное будет нетрудно.
Кайл Блейк задумчиво потер желтый от никотина и испачканный чернилами ноготь. Посмотрел на Спенсера.
— Надо забирать оружие.
— Уверен?
— Нервничаешь?
— Может, стоит немного подождать?
— Мы не можем ждать, Гэвин. У нас нет времени ждать. Каждая неделя только увеличивает число сторонников соглашения. Либо мы сорвем его сейчас, либо будем жить с ним вечно. И заплатит за нашу нерешительность не только нынешнее поколение, а и наши дети, внуки и правнуки. Я с этим жить не смогу.
Он вдруг поднялся и застегнул куртку.
— Возьми автоматы, Гэвин, или я найду кого-то другого, кто сделает это вместо тебя.
В то самое время, когда руководители Бригады Освобождения Ольстера покидали бар Макконвила, Грэм Сеймур подъезжал к американскому посольству. Кабинет Дэвида Уэтона напоминал командный бункер отступающей армии. Самоубийство Престона Макдэниелса отозвалось бурей в Вашингтоне, и большую часть дня Сеймур провел у телефона, безуспешно пытаясь потушить разгорающийся пожар. Государственный департамент метал огненные стрелы в ЦРУ, обвиняя Управление в бездарном руководстве операцией, в результате которой Дуглас Кэннон был поставлен в незавидное положение человека, протестующего — разумеется, не публично — против действий своего зятя. Президент Бекуит вызвал Монику Тайлер в Белый Дом, где вынес ей строгое предупреждение. Моника в свою очередь отыгралась на Уэтоне и Майкле, выплеснув на них всю злость.
— Может, хоть ты принес нам добрую весть, — сказал Майкл, когда Грэм вошел в кабинет.
— Как ни странно, принес. Скотланд-Ярд решил-таки нам подыграть. Сегодня вечером они официально объявят о том, что человек, покончивший с собой на станции Тоттнэм-Корт-роуд, сбежал из психиатрической клиники. На Северной линии такое случается часто. Кстати, к югу от реки, в Стоквеле, как раз и находится такая клиника.
— Слава Богу, — пробормотал Уэтон.
Майкл немного расслабился. Самоубийство дипломата нужно было сохранить в тайне для продолжения операции. Если бы в Бригаде узнали, что Макдэниелс бросился под поезд на Северной линии, они могли бы сделать соответствующие выводы и понять, что Рэчел раскрыта.
— Что у вас? — спросил Грэм Сеймур. — Все концы спрятали?
— К счастью, близких родственников у Макдэниелса нет, — сказал Уэтон. — Госдеп неохотно, но все же дал нам некоторую свободу действий. По официальной версии, Макдэниелса срочно отозвали в Вашингтон на две недели. Если та женщина позвонит ему в посольство, ей преподнесут именно эту версию и передадут сообщение от Макдэниелса.
— Та женщина, между прочим, обрела имя, — сообщила Сеймур. — Парни из Е4 взяли ее под наблюдение сразу по прибытии в Белфаст. Так вот, мы имеем дело с Ребеккой Уэллс. Ее мужем был Ронни Уэллс, работавший в разведотделе Добровольческих Сил Ольстера и погибший от рук ИРА в девяносто втором. Похоже, Ребекка заняла его место.
— Сейчас ее ведет местная полиция? — спросил Майкл.
— Они проследили за ней до Портадауна, чтобы установить личность, а потом сняли наблюдение. Так что сейчас Ребекка Уэллс гуляет сама по себе.
— САС в курсе?
— Завтра у меня встреча в их штаб-квартире в Херефорде. При желании можете составить компанию. Эти спецназовцы те еще чудаки. Думаю, наш план придется им по вкусу.
