годимся.
— Похоже, тебя это гнетет, ёшкина кошка, — подал голос Тимоха, до этого молчавший и упорно глядящий в костер, лишь бы ненароком не поднять глаз на сидящую напротив Настю. — А по мне так это и есть самое мужское дело — охранять да воевать.
— Дело нужное, — кивнул Никита. — Да только совсем недавно, до того как люди вышли на поверхность, в подземном городе число дружинников было строго ограниченно. Воевать-то было особо не с кем, вот нас и выводили поштучно для походов наверх в тяжеленных защитных костюмах. Все равно что туров или фенакодусов. Есть определенное количество воинов для выхода на поверхность в защитных костюмах — и достаточно.
— А сейчас как? — спросила Настя. Было видно — тема размножения суперсолдат внутри старинной крепости ее живо заинтересовала.
— Сейчас все поменялось. С выходом наверх нужда в большом количестве дружинников резко возросла. Тогда князь издал указ «О потомках», и ограничения рождаемости сняли. Теперь вследствие этого указа община может в приказном порядке потребовать от дружинника взять временную жену исключительно для рождения ребенка. А после того, как женщина родит, она вполне может оставить своего дружинника и выйти замуж за другого. Это не считается предосудительным.
— Ты смотри, прям как по писаному чешет, — восхитился Тимоха. — Вот что значит с семинаристами дружбу водить. Они чего только не порасскажут, только успевай лапшу с ушей стряхивать.
Никита пожал плечами.
— Ты, Тимоха, не помнишь и помнить не можешь. Ты ж, считай, только месяц как с подземного тренировочного комплекса вылез. А мы…
— Да-да, — обиженно кивнул Тимоха. — Я знаю. Ты со Степаном и остальными на поверхность еще в противорадиационных костюмах ходили, когда мы все под землей сидели, как хоммуты.
Фыф усмехнулся.
— Чем собачиться, лучше б рассказали, как это вы так ловко очутились в нужное время и в нужном месте.
— Да уж, придется рассказать, — произнес Данила, подбрасывая в костер несколько сухих веток, заранее собранных по дороге.
И действительно, рассказал всё. И о тайнике в Грановитой палате, и об отце Филарете, и о таинственной МКАД, замкнутой петлей опоясывающей Москву, и о высотках-излучателях.
Все слушали внимательно. Оряса даже рот открыл, того и гляди какой-нибудь светляк-пересмешник влетит и гнездо совьет.
— Фантастика, — хмыкнула Настя, когда Данила закончил. — Слишком сложно и невероятно для того, чтобы быть правдой.
— Постапокалипсис тоже был фантастикой до Последней войны, — резонно возразил ей Фыф. — А сейчас мы в нем живем.
— Да уж, — вздохнул Никита. — А судя по старым книгам, красиво люди жили до Последней войны. Никто на Руси ни с кем не воевал, мужики на войне не гибли. Жратвы было от пуза. Если голова на плечах имелась да работы человек не гнушался, можно было любых высот достичь…
— Ага, — перебила его Настя. — Только, согласно историческим документам, почему-то в то время все равно недовольные были.
— Люди всегда недовольны, когда нет войны или перспективы быть расстрелянным, скажем, за неосторожно сказанное слово, — хмыкнул Фыф. — Скучно. Адреналина не хватает. Вот некоторых и тянет на подвиги.
— Ну да, ну да, — кивнула Настя. — Молчу-молчу. Самец-доминант всегда прав, куда уж мне, слабой девушке.
Данила усмехнулся про себя. Бывает же. Красавица-кио и одноглазый шам, которого во сне увидишь — и с непривычки можно заикой стать. А вот поди ж ты…
— Поможете найти этот самый центр управления торсионными полями? — напрямую спросил Данила. — Боюсь, без тебя, Фыф, мы его будем искать, пока не состаримся. И такой боец, как ты, Настя, нам в отряде ой как бы пригодился.
— Ну ты нам помог, долг платежом красен, — пожал плечами Фыф. — Думаю, это не обсуждается.
— Согласна, — кивнула Настя. И добавила негромко: — Хотя чего это я влезла со своим «согласна». Кандоронгаро… тьфу, я все-таки когда-нибудь это выучу, в общем, альфа-самец уже высказался за двоих, омега-самка могла и промолчать.
— Да ладно тебе, — неожиданно для себя смутился Фыф. — Я ж это… я ж за себя говорил…
— Эх, — хлопнул себя по коленке Тимоха. — Кому расскажу в Кремле, что в дальний рейд ходил вместе с шамом и кио, никто ж не поверит. Скажут, брешет служивый, ёшкина кошка…
— Тихо!
Данила поднял руку.
Все мгновенно застыли, словно живые статуи. Даже дыхания соседа не было слышно, лишь тихонько потрескивали головешки в костре да снаружи, со стороны входа доносилась какая-то глухая возня.
Данила одним плавным движением сорвал с плеч маскировочный плащ и накрыл им костер. Огонь зашипел недовольно под плотной материей, словно рассерженный лысый ёж, но прожечь ткань не успел — и умер под ней, выпустив наружу клуб вонючего дыма.
Мрак моментально заполнил помещение. Хотя нельзя было сказать, что в холле когда-то роскошного подъезда воцарилась абсолютная темнота. На стенах просторного помещения в изобилии росла серая плесень, имеющая свойство слабо фосфоресцировать в темноте. Продукты в подвале, зараженном этой гадостью, протухают меньше чем за сутки. Но перед тем, как, вдоволь наматерившись, хозяин начнет засыпать тот подвал землей, он все-таки не сможет отказать себе в удовольствии полюбоваться призрачным свечением серой плесени.
Света растение-паразит давало мало, но вполне достаточно, чтобы сориентироваться в темноте. Фыф видел, как дружинники сноровисто рассредоточились по холлу, выбрав в качестве укрытий неплохо сохранившиеся колонны и при этом контролируя каждый свой сектор. Оряса спрятался в закутке консьержа — как только поместился в крохотную комнатушку, непонятно. А Настя просто шагнула к стене, на которой болтались ржавые остатки почтовых ящиков, прижалась к ней — и стала почти невидимой. Редкое искусство сливаться с окружающими предметами, доступное лишь змеям-аспидам и киборгам с их пластичными, тренированными телами.
«Фыф, глянешь, кто это?» — пришел мысленный посыл от Данилы.
«Гляну. Как пойму, дам сигнал всем».
«Какой сигнал?»
«Заору», — пояснил шам.
«Принято».
Закончив короткий обмен мыслеобразами, Фыф особо морочиться не стал. Потухший костер был огорожен бортиком из обломков бетона — наверно, бывшие хозяева схрона постарались. Ну шам недолго думая и прилег на побитые, холодные плитки пола, положил лапки на бортик, а голову на лапки и стал ждать. Эх, был бы с собой старый верный «Кедр», все б спокойнее лежалось… Но какой смысл в автомате без патронов? Правильно, никакого. Потому «Кедр» остался в Бутырском замке, а из оружия все, что осталось у шама, так это нож за голенищем сапога да способность влезть в голову существу, которое сейчас двигалось по проходу с немыслимой скоростью.
Ну Фыф и влез…
И тут же пожалел о содеянном.
Мозг твари излучал волны такой запредельной ненависти, что шама даже слегка тряхнуло, словно к его голове подвели кабель высокого напряжения. А когда Фыф очнулся от шока, тварь уже почти выбралась из лаза. Она лишь притормозила немного, высунув голову и оценивая обстановку…
«Чужие… Чужие в моем доме… Мясо в моем доме… Свежее мясо… Теплая кровь…»
Мыслеобразы твари бились в голове Фыфа, словно пульс, каждый удар которого был сравним по силе с ударом колокола. Слов, естественно, не было. Были очень яркие образы, картинки, от которых шама
