В конце концов Лайра сказала ему, что он сильно изменился, что он стал замкнутым, ожесточенным, раздражительным, после того как совершил это свое путешествие на Землю.
— Мне это непонятно, Бэрд. Раньше ты был таким добрым, таким… таким человечным. Теперь ты совсем другой — холодный, замкнутый в себе, все время о чем-то напряженно думающий.
Она слегка прикоснулась к его руке.
— Почему ты не хочешь поделиться со мной тем, что тебя тревожит? Может быть, с тобой что-то случилось на Земле?
Он отпрянул от нее.
— Нет! Ничего! — он понимал, что это жестоко по отношению к ней, но ничего не мог с собой поделать. Он видел муку на ее лице и ласковым тоном добавил: — Я ничего не могу с собой поделать, Лайра. Мне нечего сказать тебе. Просто слишком велико было напряжение, которое мне пришлось испытать, — вот и все.
Напряжение, почти шок, вызванный видом собственной смерти, видом гибели великой цивилизации… “Мне через многое пришлось пройти, — думал он. — Даже, пожалуй, чересчур многое”.
Он чувствовал себя бесконечно усталым. Сидя на крыльце своего дома, он часто всматривался в ночное небо, где по черному бархату небосвода были разбросаны самоцветы звезд: знакомые с детства созвездия — Черепаха и Голубь, Большое колесо, Гарпун. Этих созвездий очень недоставало ему там, на Земле. В его глазах они олицетворяли собой родной дом, полный света и тепла.
Однако теперь холодные звезды в ночном небе Корвина не излучали ни тепла, ни света. Он прижал к себе жену и с тревогой взглянул в небо, всем своим существом ощущая угрозу, исходящую от него. Он явственно ощущал, как орды клодов собираются, будто частицы влаги в дождевой туче, ожидая своего часа, чтобы упасть.
Глава 18
Тревога была объявлена почти через год после возвращения Эвинга на Корвин. Случилось это ранним весенним утром. Шел небольшой дождь, автоматически включив отклоняющую систему на крыше принадлежащего Эвингу дома. Благодаря ее ячейкам капли дождя не барабанили по плоской крыше. Сон Эвинга был тем не менее беспокойным.
Зазвонил телефон. Он повернулся на живот, уткнувшись лицом в подушку. Ему снилась крохотная фигурка, застывшая на бетонном поле на фоне белых языков пламени, изрыгаемых тормозными ракетами. Телефон продолжал звонить. Эвинг почувствовал, что кто-то трясет его. Раздался голос Лайры:
— Проснись, Бэрд! Это вызывают тебя, проснись!
Часы показывали 4.30. Он буквально сполз с кровати и на ощупь двинулся к телефону.
— Эвинг слушает!
Резкий голос премьера Девидсона заставил его проснуться окончательно:
— Бэрд, клоды идут!
— Что???
— Только что мы получили сообщение, что главные силы космического ударного флота клодов выступили с планеты Бергман около четырех часов назад. В первом эшелоне насчитывается не менее пятисот звездолетов.
— Когда ожидается их появление здесь?
— Оценки противоречивы. Не так просто вычислить время полета со сверхсветовой скоростью. Однако на основании того, что нам известно, я бы сказал, что они появятся в зоне ответного огня с Корвина в период от десяти до восемнадцати часов.
Эвинг кивнул.
— Хорошо. Подготовлен ли специальный корабль к немедленному полету? Я сейчас отправляюсь в космопорт…
— Бэрд…
— Что такое? — нетерпеливо перебил премьера Эвинг.
— Не думаете ли вы, что вас мог бы подменить кто-нибудь помоложе? Я вовсе не имею в виду, что вы стары для этого, но у вас жена, сын, а это сопряжено с немалыми опасностями. Один человек против пятисот боевых звездолетов врага! Это самоубийство, Бэрд!
Последние слова вызвали дремавшие в его мозгу ассоциации, и он вздрогнул. Затем он упрямо сказал:
— Совет одобрил то, что я намерен сделать. Сейчас нет времени на подготовку кого-либо другого. Все это уже давным-давно обсудили, и я не вижу причин менять план.
Он быстро оделся в золотисто-голубую форму космических сил Корвина, в которой он отбывал воинскую повинность более десяти лет тому назад. Форма была хоть и тесновата теперь, но все еще вполне пригодна для носки.
Пока Лайра готовила завтрак, он стоял у окна, глядя на клубящийся предутренний туман. Он так давно жил под дамокловым мечом угрозы нашествия клодов, что теперь ему было трудно поверить окончательно в то, что день этот наконец-то настал.
Позавтракал он в скверном настроении, не получая от еды никакого удовольствия и не говоря ни слова.
— Я так боюсь, Бэрд, — прошептала Лайра.
— Боишься? — он рассмеялся. — Чего же ты так боишься? Но ей было не до шуток.
— Клодов… Этого безумного предприятия, которое ты затеваешь, — она всхлипнула. Потом, собравшись с духом, продолжала: — Но тебе, похоже, не страшно. Я думаю, что это очень хорошо.
— Да, — сказал он искренне. — Я ничего не боюсь. Клоды даже не смогут меня увидеть. Во всей Вселенной еще не существует детектора массы, настолько чувствительного, чтобы определить наличие одноместного космического корабля на расстоянии нескольких световых лет. Масса такого корабля ничто по сравнению с уровнем шумов, вызванных огромным флотом захватчиков.
“А кроме того, — добавил он про себя, — как я могу бояться этих клодов? Они ведь даже не люди! Это безлицые безмозглые звери, орда убийц-муравьев, шествующая от планеты к планете из одного свирепого побуждения уничтожать все на своем пути. Они, конечно, опасны, но не так уж страшны.
Страх следует оставить до тех времен, когда появится настоящий противник — люди, поднявшие оружие на других людей, существа, которые ведут двойную игру и предлагают дружбу и тут же предают своих друзей или союзников. Были веские основания считаться с силой клодов, но бояться их причин не было. Понятие “страх” скорее уместен в отношении таких, как Роллан Фирник и ему подобных, — подумал Эвинг”.
Позавтракав, он заглянул на минуту в спальню к Блейду, чтобы бросить прощальный взгляд на спящего мальчика. Он не стал его будить, а только улыбнулся и прикрыл за собой дверь.
— Может быть, тебе лучше было бы разбудить его и попрощаться, — колеблясь, предложила Лайра.
Эвинг печально покачал головой.
— Слишком рано. В его возрасте необходимо больше спать. А кроме того, я вернусь героем. Это ему должно понравиться. — Уловив смену выражения на ее лице, он добавил: — Я обязательно вернусь, дорогая. Можешь поставить за это все, что у нас есть, — я обязательно вернусь!
К тому времени, когда он добрался до космодрома Браутон, заря окрасила всю восточную часть неба. Он вышел из машины вместе с сопровождающим и направился к главному административному корпусу, где группа высокопоставленных корвинитов с суровыми лицами уже дожидалась его.
“Если я не совершу этого, — подумал Эвинг, — с Корвином будет покончено”.
Судьба целой планеты зависела от безумной попытки одного человека. Это было бремя, которое он без всякого удовольствия возложил на себя.
Он сдержанно поздоровался с Девидсоном и другими официальными лицами. Смутное беспокойство
