Когда они отошли чуть в сторону, Татаринцев, перейдя на шепот, сказал:
– Похоже, племяш, что тебя кто-то разыскивает! Двое из этих, которые приезжали – кавказцы! Меж собой они по-своему галготали… мне это все оч-ч-чень не нравится! И Машку убили… Но если б я ее не спустил с поводка, их ищейка могла бы вас обнаружить!
– Спасибо, дядя… Но что нам теперь делать?
– Сегодняшний день пересидите здесь, на сеновале! Завтра – посмотрим… Ну и я так думаю, Дмитрий, что вам будет лучше уехать отсюда…
– Уехать? Куда?
– В Москву. Я тебе уже говорил, что у меня есть на примете человек, который способен решить по своим каналам многие проблемы. Заодно и Дарье окажешь услугу: одной ей без документов ехать в столицу небезопасно.
Часть 3
БИТВА ПОД МОСКВОЙ
Глава 1
Вторник для Бочарова начался с раннего телефонного звонка.
Звонил Пауль, его «связь» с закордонным куратором. А заодно и поставщик значительной части той металлической рухляди, которую реализует на подмосковных авторынках фирма, принадлежащая Евгению Бочарову.
Причем звонил он не на мобилу, которой Бочаров пользовался для своих повседневных целей. А на другую трубку, с защитным микрочипом, которую сам же недавно передал своему контрагентру.
– Жень, привет! – послышался в трубке голос с легким прибалтийским акцентом. – Я т-тебя расспудил?
– Да ничего, Паша, нормально, – буркнул Бочаров. – Сколько сейчас времени?
– Половина шестого! Надо встрет-титься, Женя!
– Минутку…
Рядом зашевелилась жена; подняла голову от подушки, сонным голосом спросила:
– Ты уже встаешь?
– Спи! – сказал Бочаров. – Мне тут по делу звонят!
Бочаров поднялся с постели, и, как был, босиком, в трусах, выбрался из спальни – через гостиную – в помещение кухни.
– Паша, я твоего звонка с пятницы жду! Уже и не знал, что и думать… Ну так что скажешь?
– Можешь ко мне приехат-ть?!
– Когда? Прямо сейчас?
– Та, прямо сейчас! Я кат-талог новой продукции привесс! Хочу т-тебе показат-ть!
– А ты у себя?
– Та. Как обычно! Жду т-тебя, Женя! Ник-куда не заезжай и ник-кому не звони… эт-то важно!
Бочаров отправился в душевую кабинку. Встал под прохладную струю воды… Он услышал, как в ванную комнату – которую удалось расширить почти в два раза после недавней перепланировки их трехкомнатной квартиры – вошла Мила. Вообще-то, такому человеку, как он, лучше бы не иметь семьи. Но так уж случилось, что семья у него есть: жена Мила, чье тридцатилетие они справили весной и сын Игорь, которому в следующем году предстоит пойти в школу.
С будущей женой он познакомился еще в ту пору, как подвизался в РНЕ [27]. Там был собран всякий сброд, включая агентуру органов и откровенных провокаторов, работающих строго на реакцию СМИ. Но среди молодежи встречались не только гопники, квасные патриоты и уже упомянутые «азефы», но и довольно интересные ребята, которые искали возможность как-то проявить себя – в рамках русской патриотической идеи. Мила в ту пору училась на втором курсе МГУСа – московского университета сервиса. Через год ее оттуда поперли: отчасти за националистические взгляды, отчасти за хроническую неуспеваемость. Несмотря на разницу в возрасте, они идеально подошли друг другу. Мила очень неглупая девушка, она не из болтливых и предана ему, как никто другой. Даже после того, как у них родился пацан, они не спешили оформлять отношения. И только сравнительно недавно, года три назад, когда дела Бочарова пошли в гору, когда появилось кое-что из «движимого и недвижимого», когда стал на глазах подрастать сынуля, они, не афишируя сам этот факт даже перед соратниками, сходили в ЗАГС города Железнодорожный, где Бочаровым была приобретена «трешка» и где в последнее время они были прописаны, и оформили свой брак. Мила ведет всю бухгалтерию в его «легальной» фирме; но даже ей, самому близкому человеку, Бочаров не открывает до конца всех своих тайн, всех своих задумок и связей – такой он человек…
Мила – шатенка с арийской внешностью и формами, ценившимися в Германии 30-40-х годов прошлого века. У нее имеется пара тату. На правом предплечье – изображение кельтского креста (такое же тату нанесено и у Бочарова). А на левом бедре, в верхней части, небольшое, в детский кулак, изображение оскаленной волчьей пасти…
Каким-то бабьим инстинктом Мила вычислила все кнопки, на которые следует нажимать, чтобы доставить своему соратнику и мужу максимум удовольствия. Вот и сейчас она, почистив зубы, сбросила короткую ночнушку и встала рядышком с ним под бодрящие струи душа…
– Я тороплюсь! – процедил Бочаров. – Надо ехать… меня человек ждет!
– Ничего… обождет!
Она обняла его, потерлась полной грудью; присела на корточки, ловя ртом его член… Бочаров минуту или две стоял неподвижно, прислушиваясь к собственным ощущениям. Как ни старалась Мила, его плоть оставалась вялой, его естество не отзывалось на ее ласки.
– Да что это с тобой, Жень?! – сказала она удивленно. – Я тебя уже третий день не могу «завести»! Может, случилось чего?
– Да задолбало… всё задолбало! Так и импотентом недолго стать! – он выбрался из душевой, сдернул с крючка полотенце и принялся насухо вытираться. – Устал я… надо чё-то делать! А еще лучше – валить отсюда!
– Что? – переспросила Мила. – Я не расслышала, что ты там бормочешь!
– Вот что… Выключи сначала душ! – он дождался, когда она закроет кран и выберется из душевой кабинки. – Слушай сюда! Ты в офис сегодня не поедешь!
– Но… вторник же… есть дела!
– Я сказал! Все!! Игоря в «подготовительный» сегодня не води! Сидите дома, ждите либо моего звонка, либо – возвращения!
В половине седьмого Бочаров уже катил на своем «патруле» по Носовихинскому шоссе – в сторону столицы.
Ехать ему предстоит в Северное Тушино, где снимает «двушку» в новом монолите его давний знакомый Пауль Аристэ. Он же Павел Аристов – именно так предпочитает представляться в русскоязычной среде этот прекрасно говорящий по-русски прибалт.
Чтобы понять, что это за человек и какую роль он играет в жизни того же Бочарова, нужно сделать небольшое отступление.
У теневого лидера столичной ячейки НСО Вольфа, как и у всякого разумного, рационального человека, подвизающегося в оппозиционных властям структурах, имеются свои «крыши», кураторы в спецслужбах, а также собственный вполне легальный «бизнесок».
Тут важно понимать, что такие люди, как Вольф, – в миру Бочаров Евгений, тридцать шесть лет, русский, коренной москвич – как ни странно может показаться, востребованы в равной степени и властями
