– И потом передать власть вам?
– Боря, все обстоит не совсем так… Ты же в курсе, какие массовые пошли протесты! Много народа присоединяется к этому движению…
– Да не важно, сколько вы их там сгоните до кучи: двадцать тысяч, пятьдесят или сто тысяч, или даже полмиллиона!
– Да как сказать… Но толку пока мало, да.
– Пойми, дорогой, что для
В разговоре, записанном кем-то для неизвестно каких нужд, возникла небольшая пауза.
Игнатьев удивленно покачал головой.
Не узнать
Уж слишком известная, хотя и одиозная личность…
Но как, хотелось бы знать, запись разговора опального лондонского олигарха с неким лицом попала в ОВД Пресненского района?
Игнатьев посмотрел на стажера.
– Гецко, откуда у вас эта запись? И почему вы взялись ее просматривать? Да еще и используя компьютер вашего старшего коллеги?!
– Так это… сам Виктор Иванович попросил проверить флешку… Велел посмотреть, что на ней записано.
– Что значит – «попросил»? – недовольно пробасил Игнатьев. – Что значит – «попросил»?!! Здесь не «просят», а приказывают. Или дают распоряжения и указания!
Из коридора – через приоткрытую дверь – послышались мужские голоса. Их звуки смешивались с голосами двух мужчин, доносившимися из динамика.
– Ладно, потом договорим, – сказал кому-то из коллег Бубнов. – Мне надо дело о краже дооформить…
Бубнов, увидев в собственном кабинете начальника, остановился на пороге.
– Ну, чего застыл? – Игнатьев бросил на старшего опера хмурый взгляд. – Проходи! И закрой за собой дверь.
Бубнов положил на стол портфельчик, снял куртку, повесил ее на вешалку у входа. Он отсутствовал в ОВД около двух часов; ездил с коллегой на «выволочку» к месту позавчерашнего происшествия на Никитский бульвар. Туда же доставили из СИЗО двух проходящих по этому делу парней – им еще сутки назад было предъявлено обвинение по статье 158-й, пока что по части 1-й, но есть шанс, учитывая найденную при одном из них крупную сумму в американских дензнаках, переквалифицировать на часть 4- ю.
Бубнов с удивлением прислушался к звучащим из динамика мужским голосам.
– Что это? – спросил он. – Знакомый какой-то голос…
– То же самое, Виктор Иванович, хотел спросить и я, – пробасил Игнатьев. – Что это за запись?
Стажер, кашлянув в кулак, привлек к себе внимание старших по званию и должности товарищей.
– Товарищ подполковник… Виктор Иванович, – стажер посмотрел на начальника, затем на старшего оперуполномоченного. – Это та самая запись, Виктор Иванович, которую вы велели мне просмотреть, пока вы отъехали по своим делам.
– А-а… – Бубнов кивнул. – Понятно… – Он задумчиво покивал головой. – То есть там что-то все-таки есть, на этом носителе.
Он подошел к своему рабочему столу. Посмотрел на экран. Его рука потянулась к мышке – он хотел отключить воспроизведение и вытащить флешку из USB-разъема. Но рука вдруг застыла в воздухе, а сам опер прикипел взглядом к экрану, к тем, кто беседует в каком-то заведении, сидя за столиком, не подозревая о том, что их самих и их разговор пишет третье лицо.
Бубнов узнал одного из этих двоих.
– Оп-па, – пробормотал он. – Надо же… Это тот самый человек, на которого я думаю?
Он удивленно посмотрел на начальника. Тот, в свою очередь, хмуро сдвинув брови, ожидал от него разъяснений.
– Эта флешка – вещдок по делу о краже из машины одного гражданина, – пояснил Бубнов. – Она была в конверте с деньгами… ну, я вам докладывал.
– В конверте с двадцатью тысячами долларов?
– Да. Отключить запись?
– Погоди-ка… – прислушиваясь к звучащим из динамика голосам, сказал подполковник. – Что-то я не пойму, о чем они там толкуют? И где это вообще происходит?
Из динамика вновь зазвучал голос человека, считающегося едва ли не главным ненавистником и ярым противником тех, кто находится нынче на высших государственных постах.
– Я вам говорил, я предупреждал еще когда, что они все загребут под себя!
– Всё не получится… но нацеливаются, конечно, на жирный куш…
– Ты же сам рассказал только что, что они сейчас втихую ротируют кадры!
– Ротация идет, да.
– Расставляют на ключевые позиции своих людей!
– Вот только вчера вечером… я уже был в Давосе, мы днем приехали… вот вчера вечером мне позвонил один знакомый. И сказал, что принято решение по двум людям из администрации…
– Президентской?
– Да. Что их снимают с должностей начальников департаментов и переводят в кадровый резерв. А этих людей, между нами, вводили в АП с прицелом на будущее.
– То есть ваших… и наших, поскольку я себя, дорогой, не отделяю от вас, спихивают на второстепенные должности! Разве не так?
– Да, Борис, именно так все и происходит…
– Знаешь, я не удивлен. Они… ты понимаешь, о ком я, совершенно не
– Нам как-то удавалось все же находить общие точки…
– Да ладно! Все эти чекисты… силовики… его друзья… а его друзья это те, кто наши враги… С ними невозможно договориться именно «по-хорошему», понимаешь?!
– Ты знаешь, да… все труднее договариваться.
– Ты же не первый день в бизнесе… И в политике – тоже. Для того, чтобы люди были более сговорчивы, чтобы они шли на уступки, чтобы делали то, что от них хотят, надо покрепче держать их за фаберже! Иначе толку не будет. Политика и бизнес на том и выстроены: или ты держишь кого-то за яйца, или – тебя.
– Ну так они у них стальные, Боря.
– Зато у вас… у нас то есть, есть деньги!
– Верно…
– И мозги имеются, чтобы правильно все сорганизовать…
– Весь репрессивный аппарат у них в руках! У нас там не так много своих людей… Имеется в виду на серьезных должностях и с серьезными возможностями.
– Вот именно! Они понимают только силу. Поэтому выход есть только один…
– Какой, Борис? У тебя наверняка уже есть задумка, есть готовая идея…
– Сакральная жертва, – вкрадчивым голосом произнес экс-олигарх.
– Сакральная жертва, – эхом повторил его собеседник. – Хм… Думаешь,
Подполковник, бросив на старшего опера странный взгляд, вдруг сказал:
– Вот что, Виктор!.. Выключи-ка запись!
Бубнов тут же выполнил его команду.
Некоторое время Игнатьев, отвернувшись и как будто высматривая что-то в зарешеченном окне,
