заговорил первым, тебе и слово.
Я вытащил из лежащей на барной стойке красно-белой пачки «мальборину». Чуть размял сигарету в пальцах; эта привычка у меня осталась от иных времен. Вспомнив, что мы договорились не курить в домике – не сговариваясь, правда, на словах, но согласно безмолвному уговору, – сунул ее обратно.
Я волновался, чего уж там. Мне нужно отъехать по одному делу. Я надеялся, что мне удастся управиться с этим за трое суток. Максимум за четверо. Дело это такого рода, что требует моего личного присутствия. Не далее как послезавтра, в среду, восемнадцатого числа, в половине десятого утра я должен быть в местном аэропорту Koh Samui – чтобы пройти регистрацию и сесть на самолет местной линии, вылетающий в Бангкок. Затем мне еще предстоит переезд из регионального аэропорта в международный – Bangkok International Suvarnabhumi Airport, – у меня билет на «эрбас», отправляющийся в Амстердам. Но Нидерланды не являются конечным пунктом, мне нужно в Прагу; тот вариант, что я выбрал благодаря подсказке специализированного сайта, оказался оптимальным и по деньгам, и по срокам.
Номера в гостиницах по избранному маршруту я забронировал заблаговременно, за две недели до предстоящей мне поездки – по Интернету. Авиабилеты у меня имеются: и туда, и обратно.
Бумаги на покупку кое-какой недвижимости в Чешской Республике уже составлены, аванс на банковский счет риелторской конторы переведен… Но мне все ж придется лично присутствовать при подписании бумаг в местной нотариальной конторе, ибо таковы правила. Я надеюсь, что это все не займет много времени. Не позднее пятницы я уже буду здесь, на этом так полюбившемся нам обоим – надеюсь – острове. Вернее, я вернусь сюда, если в этом будет смысл: только так, а не иначе.
Я, собственно, не собирался грузить Нику всеми подробностями: куда, во сколько, зачем, почему. Хотел лишь проинформировать, что должен отъехать ненадолго и что не могу оставить ее здесь одну, на этом диком пляже, в компании двух или трех пусть и с виду безобидных, но совершенно незнакомых мне людей.
Короткая речь мною была заготовлена заранее, но в горле у меня вдруг образовался непроходимый комок. И в этот самый момент она сама пришла мне на помощь.
– Уезжаешь? – спросила она. – Когда?
– Послезавтра… утром самолет.
– Как надолго ты собираешься уехать? Или… насовсем?
Я отвернулся в сторонку, прокашлял горло. Пока заново собирался с мыслями, вновь прозвучал ее голос:
– Если хочешь, я могу отправиться с тобой. Или это дорого встанет? У меня у самой есть кое-какие средства…
– Дело не в расходах, – наконец выдавил я из себя. – Эта поездка достаточно важна… Меня не будет три дня. Максимум – четыре. Но если ты
Она положила на мою сжатую в кулак руку свою прохладную ладошку.
– Ни в коем случае, Сергей. Я буду тебя ждать. Если, конечно, ты сам этого хочешь.
Я прижал ее к себе, привычным уже жестом погладил по соломенным, выгоревшим на солнце волосам. Ника ниже меня ростом всего сантиметров на семь-восемь. На фоне местных девушек со своими ста семьюдесятью пятью она выглядит очень рослой. Но когда я обнимаю ее, то сам себе кажусь великаном; я как будто даже становлюсь выше ростом; моя голова в эти моменты находится за облаками.
– Я тебя здесь одну не оставлю. Пока меня не будет, поживешь в Натхоне. Номер в отеле я забронировал и оплатил до конца недели.
Ника отстранилась. Несколько секунд пристально смотрела на меня своими переливчатыми зелеными глазами. Потом, улыбнувшись, кулачком шутливо – но ощутимо – ткнула меня в живот.
– Какой предусмотрительный волчара!.. Ты всегда так далеко планируешь? Ты всегда просчитываешь каждый свой шаг на недели и месяцы вперед?
Я едва смог скрыть кривую ухмылку. От необходимости отвечать на прозвучавшие вопросы меня избавило негромкое мелодичное треньканье колокольчика – кто-то нажал кнопку дверного звонка.
Глава 2
Мы запираем дверь бунгало лишь на ночь; да еще когда выходим из домика купаться или чтоб прогуляться по окрестностям. А так она у нас обычно открыта настежь, как и окна. В это время года еще нет той духоты, что приходит с началом майского сезона дождей, так что нет необходимости закупориваться и включать кондиционеры, которыми оборудованы обе комнаты – гостиная и спальня.
Дверь и сейчас открыта настежь; но гостья в силу деликатности и сложившегося здесь жизненного уклада предпочла сначала нажать кнопку дверного звонка и лишь затем подала голос:
– Hey, it’s Sju! Is there anyone home?
– Hi, Sju! – отозвалась Ника – Come in, my dear!
Тайка, на которой узкая и длинная – дань условностям, – но с разрезом – а это уже дань моде и времени – юбка и легкая цветистая блузка, привычно сняла у входа обувь (мы, кстати, тоже быстро научились этому местному обычаю). Поприветствовала парочку фарангов традиционным «вай» и жестом в виде сложенных вместе ладошек – «намастэ». Прошлепала босиком в гостиную. Глядя на меня снизу вверх, что-то протараторила. У Сью птичий голосок. Она не говорит, а щебечет. Большинство тайцев, в той или иной степени знающих английский, а таких здесь много, особенно среди молодежи, общаются с иностранцами на
Поэтому я дождался паузы в этом птичьем щебете, улыбнулся – в ответ на белозубую улыбку – и перепоручил гостью Нике.
Моя девушка перебросилась с тайкой несколькими репликами на английском. Пока они разговаривали, я успел прогуляться в ванную и сменить прикрывавшее мои чресла полотенце на шорты. Чтобы не смущать пожаловавшую к нам гостью, натянул на покрасневший после массажа торс свежую майку. Присоединившись к расположившимся у барной стойки девушкам, обнаружил, что тайка держит в своей миниатюрной ручке стакан с апельсиновым соком, который я делал для себя. Наверное, Ника предложила угоститься. Ну и ладно – подумалось, – я себе еще сделаю, а гостью действительно следует чем-то угостить. Тем более что кроме этой девушки порог нашего бунгало еще никто не переступал. Даже ее наниматели, пара пожилых американцев, за все время, пока мы здесь, ни разу не были в этом нашем съемном жилище.
– Сережа, тут возникла небольшая проблема, – глядя на меня, сказала Ника. – Сью ездила в поселок за продуктами…
– Так поздно? – спросил я.
– Там есть маркет «Севенэлевен», он работает до одиннадцати.
– И что случилось?
– На обратном пути из поселка машина заглохла… Сью говорит, что она неопытный водитель и что у нее не получается завести джип. Спрашивает, не могли бы мы ей помочь, если это, конечно, возможно и удобно.
Я посмотрел на тайку, которая, в свою очередь, все с той же приветливой улыбкой глядела на меня, вслушиваясь в звуки незнакомого ей языка. Среди туристов, особенно наших соотечественников, принято думать, что тайцы постоянно улыбаются, что улыбка не сходит с их лиц даже во время сна. И что они такие по жизни улыбчивые, потому что их Будда запрещает им печалиться и хмуриться; и вообще они добрые душевные люди. Но я не в первый раз обретаюсь в этих краях, поэтому точно знаю, что тайцы не благодушные идиоты. Эти их улыбки всего лишь традиционный, отточенный веками способ реагирования на окружающую действительность; зачастую по сути это защитный барьер.
– А где твои фаранги, Сью? Питер и Джоан разве не у себя, не в бунгало?
Ника задала этот же вопрос тайке, но на английском. Та что-то прощебетала в ответ на птичьем наречье. Моя девушка, похоже, без труда ее понимает. Во всяком случае, перевод на русский последовал немедленно:
– Они неважно себя чувствуют.
