бы в опьянении, разбрасывал по деревьям одежду истерзанного, гнул и ломал ветки, чувствуя себя при этом победителем, властелином и леса, и своей жертвы, и чуть ли не всего мира!..
Он совсем не выказывал страха перед смертной казнью. По?видимому, он преодолел свой детский страх перед смертью, приняв ее облик (Антонова, 2002; Антонян, 2003).
Сексуальная аутоагрессия
Сексуальные мазохисты просят партнера связывать их, завязывать глаза, колоть, бить и унижать. Некоторые из них сами связывают себя, колют или наносят себе порезы. Описаны следующие сексуальные формы мазохизма.
На примере скарфинга удобно рассмотреть механизмы происхождения сексуальной аддикции. Скарфингеры не хотят покончить с собой, а стремятся лишь к «легкому удушению», накидывают петлю для того, чтобы получить особое удовольствие. Дело в том, что в сексуальном фольклоре бытует некий миф, что прекращение в момент оргазма притока крови к мозгу многократно увеличивает чувство экстаза. И у этого мифа есть определенные основания. Дело в том, что в головном мозгу находятся два центра эякуляции: корковый и подкорковый. Корковый центр обеспечивает сознательный контроль, например, когда надо оттянуть наступление или уменьшить проявления оргазма. Подкорковый центр, вместе со спинномозговым, включает семяизвержение, которое уже не остановить. Корковые клетки сложнее и чувствительнее к недостатку кислорода, чем клетки подкорки. Поэтому при удушении корковый центр оргазма отключается первым. В результате подкорковый центр растормаживается, уровень сексуального возбуждения повышается.
К тому же сдавливаемые веревкой сонные сплетения бомбардируют мозг болевыми импульсами. Мозг реагирует на нехватку кислорода и боль противошоковой терапией: выбросом внутреннего морфия – эндоморфина. Экономная природа, однако, использует это же вещество как средство приятного подкрепления акта размножения: сладострастные ощущения во время сексуальной разрядки также обеспечиваются эндоморфином. И, наконец, опасение потерять контроль заставляет скарфингера максимально сосредоточиваться на своих ощущениях, и это обостряет их до предела.
Потребность в сексуальном допинге и аутоэротические тенденции вместо партнерской любви говорят о незрелости половой сферы скарфингеров. Известный авантюризм и тяга к риску свидетельствуют о подростковом уровне личности, когда самое главное – «что я могу», а интенсивность ощущений ценится больше, чем способ их достижения. Ценность собственной жизни при этом еще недостаточно осознана и стоит ниже, чем чувственное удовольствие.
Большинству скарфингеров в детстве не хватало материнской ласки, и поэтому их тянет в «кайф», «балдеж», «расслабуху» – в нирвану материнской утробы, туда, где они были счастливы. Многие из них родились с обвитием пуповины, роль которой потом, возможно, и выполняет шарф.
Происхождение сексуальной аддикции
О. Кернберг (2000б) выделяет три характерные особенности сексуального желания: 1) потребность во взаимном физическом проникновении и взаимной идентификации; 2) устранение границ между телами, полами, устранение эдипова соперничества; 3) агрессивное преодоление эдиповых запретов и чувства стыда, соблазнительное эксгибиционистское поддразнивание со стороны женщины и причинение боли со стороны мужчины.
Р. Мэй (1997) считает секс самым действенным наркотиком, который помогает забыть об обременительных аспектах эроса и страхе смерти. Сексуальные аддикты получают от секса необычно приятные переживания, несравнимые ни с чем другим в их жизни. Эти чувства помогают им уйти от реальных проблем, так как подавляют любые негативные эмоции: обиду, тревогу, печаль. Поэтому сексуальные аддикты не могут остаться без своих патологических защит, как бы не старались.
Как и при любой аддикции, у сексуального аддикта снижена самооценка. Это приводит к эмоциональной изоляции, единственным средством преодолеть которую становится телесная близость, т. е. секс. Сексуальные аддикты используют типичную аддиктивную защиту – отрицание. С ее помощью они преуменьшают опасность болезней, передающихся половым путем, нежелательной беременности, утраты значимых взаимоотношений. Как алкоголик оправдывает алкоголизацию необходимостью расслабиться, так и сексоголик использует рационализацию: сексуальная разрядка необходима для здоровья, нормальной трудоспособности и т. п. Как алкоголик повышает свою самооценку, хвалясь количеством выпитого, так и сексоголик навязчиво доказывает свою сексуальную состоятельность. В результате привыкания возникает необходимость повышать остроту сексуальных ощущений – часто менять партнеров, придумывать различные ухищрения и извращения. Половая жизнь становится смыслом существования сексуального аддикта, поэтому сексуальная неудача становится для него трагедией и иногда приводит к самоубийству.
В основе бегства от любви в гиперсексуальность может лежать интимофобия, которая формируется на основе чувства неполноценности, страхе инцеста, гомосексуализма и ответственности. При нимфомании часто обнаруживается следующая мотивация: я не имею собственной силы, но могу обольщать сильный пол; меня всегда будут бросать, если я не научусь обольщать; я обречена на одиночество – физическое или психическое, но в соитии я сливаюсь с другим человеком; мое тело порочно и отвратительно, но когда оно так желанно другому, мне легче.
А. Фрейд одним из основных факторов