Мордет сердито сдвинул брови.
– Возможно, Митра. Возможно. Но сказать тебе правду, твоя смерть не входит в мои планы – по крайней мере, твоя немедленная смерть. У тебя не так много последователей. Прадата – это маленькая группа неразумных борцов, но их трудно обнаружить и потому трудно уничтожить. Для моих солдат гоняться за Прадатой – работа не из легких. Сперва я думал, что они идут за Ратой, и я уничтожил его. Я ошибся, не Рату они любят, а тебя. Отсюда я заключил, что уничтожив их любовь к тебе, я навсегда уничтожу и Прадату.
– И снова ты ошибаешься, Морелуа, потому что мои люди не утратят любовь ко мне или к Прадате. – Ее голос звучал низко и угрожающе, словно рычанье львицы, охраняющей свою стаю. Митра часто использовала власть своего голоса, чтобы вызывать различные образы у своих учеников или чтобы усмирить диких зверей, когда она пряталась среди них. Но только после смерти Раты она стала использовать эту власть против людей – своих врагов; и когда их воля была подавлена, Митра побеждала. Но когда Мордет, под влиянием голоса Митры, почувствовал прикосновение страха, он быстро справился с этим. Его не проведешь на мелких колдовских штучках.
– Митра… дорогая, прекрасная Митра. – Мордет сладко улыбнулся, глядя на нее сверху вниз. – Есть одна вещь, которую Прадата ненавидит, и ты отлично знаешь, что именно. Прадата возненавидит все, что угодно, если это окажется связанным со мной, Митра.
– Я никогда не склонюсь перед тобой, Морелуа. По крайней мере, это ты должен знать твердо. Я не боюсь тебя. Ты не можешь победить.
Мордет протянул свою сильную руку и погладил ее бедро. Мышцы Митры напряглись при его прикосновении, еще более отталкивающем из-за своей фальшивой нежности. Он медленно развязал ее пояс, расстегнул пуговицы на груди, и скоро она лежала на столе совсем нагая.
– Нет, Митра, возлюбленная мертвого Верховного Мага, мне нет нужды убивать тебя, чтобы уничтожить Прадату. Именно ты сделаешь то, что уничтожит этих, любимых тобой людей. Ты родишь мне ребенка – дитя, которое, когда вырастет, будет править этим миром, дитя, которое уничтожит Прадату самим своим сущест shy;вованием. Нет, Митра, мне нет нужды убивать такую прекрасную женщину, как ты… – Его рука поглаживала беззащитное тело Митры, и она задрожала от отвращения.
– Ублюдок! – выкрикнула она и плюнула ему в лицо. Он наклонился и хотел поцеловать ее, но она изловчилась и укусила его за щеку, впившись зубами в мягкую плоть. Кровь, пролившаяся Митре прямо на лицо, жгла ей глаза. Она снова хотела укусить его, но он вовремя отпрянул и что было силы ударил ее рукой по плечу. От удара Митра потеряла сознание и лежала на столе без движения. Мордет начал целовать ее распухшие губы, слизывая капающую с них кровь.
– Нет, Митра, мне нет нужды убивать тебя, – сказал он.
Затем мрак окутал ее.
– Милорд, срочное донесение, – раздался голос сержанта из-за двери. Он с трудом скрывал свой страх, зная, что Мордет просил не беспокоить его.
– Ты слышал мой приказ, Дрендор, и сейчас рискуешь жизнью, мешая мне, – прошипел Мордет.
– Но, милорд, Креозот вернулся с вестью исключительной важности. Он просит немедленно принять его. – Прерывистый голос стражника задрожал, когда он произнес имя огромного черного дракона.
– Черт возьми его, наглеца! Я прикажу изготовить из его шкуры кожу для са shy;пог. – Несмотря на проклятия, Мордет встал, надел мягкую накидку прямо на свое обнаженное тело и пристегнул к ногам сандалии.
– Охраняй ее как зеницу ока. И будь с ней начеку, – приказал Мордет перепуганному охраннику. Затем он вышел из двери и быстрым шагом прошел вдоль каменного коридора.
Охранники проявляли чрезвычайную бдительность, когда их хозяин проходил мимо; каждый старался вовремя спросить пароль и получить правильный ответ. Весть о предстоящей казни Дрогана быстро распространилась повсюду. Мордет был удовлетворен этой обновленной вспышкой бдительности. Несмотря на кажущуюся уверенность, у него еще оставалось зернышко сомнения относительно своей пленницы и ее возлюбленного. Он помнил звучание голоса Раты, когда тот пообещал восстать из мертвых и вырвать Мордету горло. Игнорировать слова Верховного Мага, пусть даже мертвого, недопустимо. Твердая кожа сандалий Мордета звонко шлепала по каменному полу зала, откуда он правил своими владениями. У дальней стены на специальном возвышении стоял его трон из черного дерева, за которым висел бархатный гобелен кроваво-красного цвета. Гобелен привлекал внимание людей, даже когда с ними разговаривал сам Мордет; его рисунок был до предела прост: слабый свет, вышитый серебром, заслоняемый ровным черным кругом. В стене, обращенной на север, было несколько двойных дверей, сделанных из затемненного дуба, с железными петлями и скобами. Возле трона стояла небольшая подставка, также покрытая кроваво-красным материалом, на которой лежал свирепо сверкающий в свете факелов кристалл величиной с кулак. Войдя в комнату, Мордет быстро подошел к столу, взял в руки кристалл и только после этого повернулся лицом к черному дракону, терпеливо сидевшему на полу в середине зала.
– Ну, Креозот, что за весть? Надеюсь, на этот раз действительно что-нибудь важное? Я сейчас занят делом первостепенной важности, и у меня мало времени для бесед с драконообразными.
Дракон сместил свой огромный вес с одной лапы на другую; ему было явно неуютно в столь тесном для его размеров зале. Через несколько мгновений изнутри зверя послышалось рычание, напоминающие отдаленные раскаты грома. При появлении этого звука кристалл в руках Мор дета задрожал и начал переливаться, плавно меняя цвет с красного на фиолетовый и обратно.
– Я видел твоего врага, Мордет, – произнес камень.
– Какого врага, глупая ящерица? У меня сегодня нет желания отгадывать загадки.
Дракон снова прорычал, а камень перевел:
– Рата жив. Я видел его.
Мордет замер на выдохе и стоял так до тех пор, пока у него не заболели легкие; он со свистом выдохнул оставшийся воздух сквозь сжатые зубы.
– Ты дурак, дракон. Я уничтожил Рату, навсегда уничтожил его мерзкую, жалкую личность. Он теперь уже мне не враг.
– Рата жив, – повторил камень. – Я охотился в полном одиночестве вдоль юго-западного побережья примерно в сорока взмахах крыльев от каменных великанов, называемых Шимни. И вдруг я увидел в ночи костер, пылающий, словно глаз Титеры, и высоко рассыпающий искры во тьме. Я знаю, что ты запретил жить поодиночке, что нарушивший этот запрет должен умереть. Я мгновенно полетел к этому глазу Титеры, и там я почуял запах человека. Но он спрятался в потоке воды, где я не мог достать его, поэтому я решил подождать следующего костра.
На следующую ночь этот человек снова сделал костер, и я решил подождать восхода солнца, чтобы при его свете мне легче было поймать свою жертву. Какое имеет значение то, что человек проживет в одиночестве на день больше, если на следующий день он наверняка умрет? Итак, утром я выследил его и приземлился на берег, чтобы исполнить свой долг по отношению к милорду. Но как только я настиг его, Рата сам напал на меня; в его глазах и голосе была такая жажда крови, что мне больше ничего не оставалось делать, кроме как лететь к вам и рассказать обо всем.
Дракон нервно колотил хвостом, пока камень переводил Мордету окончание его рассказа.
– Глупый дракон! – сплюнул Мордет. – Как же ты узнал, что это был именно Ра-та, если так быстро смылся? Насколько я понимаю, этот Переводящий Камень дрожит сейчас от голоса
