на 10 человек противника»10.
Горькое похмелье наступило в ходе серьезных военных неудач в войне с Финляндией в 1939–1940 гг. Многие командиры собственными глазами увидели, какую зияющую рану боеспособности Красной армии нанесли массовые аресты и расстрелы 1937–1938 гг. А некоторые даже пытались дать им свою, весьма суровую оценку. В своем выступлении на совещании по военной идеологии (май 1940 г.) командарм 2-го ранга Д.Г. Павлов прямо заявил: «У нас врагов народа оказалось столько, что я сомневаюсь в том, что вряд ли они были все врагами. И тут надо сказать, что операция 1937–1938 гг. до прихода т. Берия так нас подсидела, и, по-моему, мы очень легко отделались с таким противником, как финны»11. С этой мыслью полностью согласился и выступавший позднее комкор М.П. Кирпонос: «Правильно заметил тов. Павлов, что очень хорошо, что нам пришлось воевать с финнами, а не с кем-либо еще»12.
Первые вести о начавшемся и все более развертывавшемся большом терроре в СССР внимательно и всесторонне анализировались в западных странах. Особое внимание (по вполне понятным причинам) уделялось этому в Германии. Только-только в советских газетах появилось сообщение о расстреле восьми высших командиров РККА во главе с М.Н. Тухачевским, как официальный орган вермахта «Deutsche Wehr» 24 июня 1937 г. выходит со статьей «Счастье и гибель Тухачевского». В ней, в частности, говорилось: «Расстреляв этих известнейших военачальников Советского Союза, сознательно пожертвовали в интересах политики боеспособностью и руководством Красной армии. Тухачевский, бесспорно, был самым выдающимся из всех красных командиров и его нельзя заменить… Мы все глубоко ошиблись в Тухачевском (сегодня, после его расстрела, это можно сказать). Даже самые лучшие знатоки России также ошиблись в нем. Тухачевский поступил на службу к коммунистам не из хладнокровного расчета, как мы все думали, а для того, чтобы не дать своей родине развалиться в коммунистическом хаосе и создать армию, которая могла бы защищать родину… Мнимый шпионаж, конечно, просто выдуман. Если большевики утверждают, что «обвиняемые» признались в нем, то это, конечно, ложь»13.
Известие об учиненной тайным судилищем беспощадной и юридически необоснованной расправе с видными советскими военачальниками вызвало, с одной стороны, радостное удивление у Гитлера и его окружения, а с другой – широко и довольно эффективно использовалось для воспитания неприязни и ненависти к Советскому Союзу и его армии. Готовя свои войска к будущему «Drang nach Osten», официоз NSDAP «V.о. lkischer Beobachter» писала 14 июля 1937 г. об СССР: «А страну с такой системой убийств все еще частично причисляют к культурным государствам»14.
Так писали люди, открыто называвшие себя фашистами. Но аналогичные суждения высказывались и в иных кругах, и в других странах. В этот же самый день 14 июля 1937 г. «Газета польска» поместила материал под заголовком «Видный французский офицер об опасности союза с Советами». В материале этом говорилось о том, что правая французская газета «Эпок» опубликовала статью одного из представителей французского Генерального штаба, бывшего военного атташе в Берлине генерала Рене Турне. В этой статье генерал предупреждал об опасности, которой, по его мнению, подвергается Франция, если заключит военный союз с СССР: «Дело Тухачевского напоминает французской общественности… о союзе с Советами, которого домогаются сторонники коммунизма. Однако или Тухачевский и его группа правильно осуждены за измену, тогда что можно подумать об армии, в которой командиры способны совершить такое преступление, или эта группа командиров никаких тайн не выдавала немцам, тогда какое же можно иметь уважение к правительству, которое уничтожает командный состав лишь за то, что он имеет свое политическое мнение… В свете последних событий, имевших место в СССР, французский штаб не был бы уверен в том, что важные планы не были бы переданы немцам»15. Приходится признать, что в логичности этим рассуждениям не откажешь.
Как уже отмечалось ранее, после краткого извещения об осуждении и расстреле «восьмерки» во главе с Тухачевским, никаких официальных сообщений в советской печати о судьбе многих тысяч арестованных и уничтоженных военнослужащих больше не появлялось. А многие широко известные не только в СССР, но и на Западе советские военные вдруг пропадали, исчезали, как тени в солнечный полдень. Зарубежным дипломатам и корреспондентам оставалось только догадываться, что дело нечисто, что новые и новые сотни и тысячи лиц начсостава РККА зачислены в разряд врагов народа. В западных странах высказывалось мнение и по этому аспекту проблемы.
В 1938 г. в Англии вышла переведенная с немецкого языка книга Эриха Волленберга «Красная Армия». Автор книги сам пятнадцать лет (с 1921 г. по 1936 г.) прослужил в РККА и со знанием дела утверждал: «Нельзя отрицать того, что в результате казней Красная армия обезглавлена». В опубликованной в английском журнале «Spectator» (июль 1938 г.) рецензии (автор Гудсон) говорилось: «Эта книга дает также основание не доверять официальной версии, согласно которой почти все лица, принявшие активное участие в качестве руководителей в войне 1918–1920 гг. и не дрогнувшие в самые тяжелые для республики времена, вдруг стали участниками заговора с целью подрыва мощи СССР, которую они сами создали и предательства интересов Советского Союза в пользу Германии и Японии»16.
Убедительно опровергая официальные советские постулаты об «оздоровительном» и «укрепляющем» значении массовых чисток и расстрелов, зарубежные авторы по свежим следам вполне компетентно оценивали роковые последствия большого террора для самой коммунистической партии, для страны, для армии. Свое понимание происходивших в СССР событий высказал американский корреспондент Джозеф Барнс. «Впервые в истории, – заявил он в декабре 1938 г., – большевики сейчас расстреливают друг друга в таких больших количествах. До войны в Центральном Комитете партии были обнаружены шпионы, но никогда еще они не доводили партию до состояния настолько близкого к деморализации»17. А когда Сталин на XVIII партсъезде на весь мир заявил, что в Советском Союзе достигнута полная демократизация политической жизни страны18, то немецкая газета «Berliner Bersenzeitung» поместила 12 марта 1939 г. статью (отклик) корреспондента из Москвы под заголовком: «Сталин излагает свою систему. Полная демократизация советского государства – к ней относятся массовые казни»19.
Откликаясь на новые назначения в высшем командном составе Красной армии, зарубежная печать в целом правильно оценивала их смысл и значение. Заметив, что С.М. Буденный «известен, главным образом, как кавалерист и как чисто декоративная фигура», французская газета «Франс милитер» 11 марта 1939 г. высказалась так: «Буденный и Кулик, якобы назначенные на места, оставшиеся вакантными после Егорова и Федько, и тот факт, что не нашли лучших стратегов для занятия этих постов, показывает, до какой степени опустели ряды высшего военного командования».
Что касается зарубежных историков, то все они однозначно оценивают большой террор и истребление части начсостава РККА как процессы, причинившие величайший ущерб боеспособности армии, резко ослабившие позиции и влияние Советского Союза в тогдашнем мире. В какой-то мере их мнение аккумулировал Роберт Конквест, когда писал о поразивших страну и армию жестоких политических репрессиях: «Одним массированным ударом стране перебили хребет и вырвали язык…»20. Петер Гозтони верно схватил и другую сторону этой проблемы: «Потеря такого огромного количества высших командиров, какую понесла Красная армия в этот период мирного времени, не несла до сих пор ни одна армия ни в одной войне»21.
На протяжении многих десятилетий в советской историографии этих и подобных им зарубежных историков иначе как «злостными фальсификаторами» и не называли. Жизнь убедительно рассудила, кто же в действительности был настоящим историком, а кто – лишь угодливым интерпретатором тех или иных событий в выгодном «для начальства» духе. А некоторые начальственные круги, органически не приемля разоблачение совершенных ранее преступлений («зачем ворошить прошлое?»), принимали традиционные для спецслужб меры. Генерал-лейтенант юстиции Л.М. Заика утверждает о наличии в Главной военной прокуратуре информации о том, что даже в 1966 г., когда развернулась массовая реабилитация невинно осужденных, в КГБ была заведена картотека, куда пофамильно заносили и реабилитированных и всех тех, кто принимал решение о реабилитации22. Спрашивается – зачем? Может, для статистики. А может, и для точного учета и «принятия мер» (в соответствующее время) ко всем тем, кто не хочет забыть…
К величайшему сожалению, и в наши дни находятся люди, стремящиеся всячески оболгать безвинно загубленных в предвоенные годы военнослужащих. Вот Военное издательство Министерства обороны РФ в 1992 г. издало 50-тысячным тиражом книгу С.В. Грибанова «Заложники времени». Не утруждая себя
