…и колготки новые, а то старые (2 пары, приобретенные на свои сбережения) в ходе операции 'Рефаим' вовсе пришли в негодность.
— Лаймочка, извини, что без стука. Я часом папочку свою у тебя вчера не оставлял? Фиолетовенькая такая, с белыми тесемочками… Может, там, за ширмочкой, прошлым разом забыл?.. Ну-ка…
— ………! А ну……. отсюдова!
— Так точно! Все понял, товарищ полковник! Вопросов больше не имею!..
Память моя давно уже походит на захламленный чердак старого дома. Вон тот пыльный угол – с чужим хламом никому не понятного назначения, в том, другом углу – смрадно, и лучше от него держаться стороной. А вон там – занятные, кажется, вещицы, но для моего сирого ума непостижимые, как китайские письмена. Только вот здесь, на небольшом пятачке – мой собственный скарб, но я и сам не знаю, нужен ли в самом деле он мне или просто пылится по моей глупой запасливости. Драгоценность по сути одна; все остальное – лишь для того, чтобы она была понадежнее спрятана, как лист в густом лесу. Ради нее, верно, и жив. А может, иначе? Может быть, просто
Нет-нет да и крысою на чердак закрадывается мысль: что если оборвалась цепь? Что если я вообще последний из хранителей, и никогда не появится тот, кому должно появиться, дабы, как это назначено, меня сменить? Гоню ее прочь – не может такого быть! — законопачиваю все щели, чтобы она снова не проскользнула; но она назойлива, пронырлива, неизбывна, зубы ее остры; она отравляет едва ли не каждый из моих дней и обращает его в пыточную муку… Зачем живу? И давно ли обретаюсь на этом чердаке? Смысл забывается, счет времени потерян…
Как там в Писании: 'Всех же дней Мафусаила было девятьсот шестьдесят девять лет; и он умер…' Бедный Мафусаил! Что если на столь долгий срок он тоже был просто забыт за ненадобностью?..
Впрочем, пожалуй, нет! Там же сказано, что он таки передал свои познания некоему Ламеху. Явится ли он когда-нибудь, мой долгожданный Ламех?..
…И снова, как на протяжении всех этих многих тысяч дней, обозреваю чердачный хлам. Он для меня уже почти вещественный. 'Голубка' – так именовалась триера, на которой ОНИ тогда приплыли в Галлию. И первенца своего, родившегося там, ОНИ, как и было им завещано, нарекли…
Что там далее? Меровинги! Несчастная династия ленивых королей! Вы не удержали престол, коварный Пипин отнял его у вас; но вы сохранили свою Великую Тайну, и вот она до сих пор жива. Пока что жива…
А далее (уже в том, смрадном углу) — копоть и чад. Полыхающие на кострах альбигойцы, полыхающие тамплиеры, озаряемые пламенем лица: дьявольское – Симона де Монфора,
Но почему, почему для сей цели судьба избрала вместилищем крохотного лоскутка этой Тайны меня, доживающего свой век старика, сына никому не известного флотского лейтенанта и глухонемой содержантки? Вот он, этот лоскуток, под завалами хлама на моем чердаке. Он цел, он не тронут пламенем. Он оказался неподвластен ни кострам Средневековья, ни камину Зимнего дворца, где его однажды пытались испепелить, ни прочим всполохам прокатившейся эпохи с ее смертными заревами.
Он живет во мне и иногда исторгается голосом какой-то неведомой мне одержимой девицы:
…Они держат меня здесь уже не упомнить сколько лет, они считают меня безумцем. Единственный смысл всех тайн они видят лишь в одном – чтобы те служили сильным мира сего. Сами давно омертвев душой, они и меня по сути погребли в склепе, ибо так уж устроен их мир, что мертвое в нем тяготеет лишь к мертвому. Но даже от сумасшедшего, от почти что мертвеца им все-таки зачем-то нужен этот лоскуток, трепыхающийся в моем безумном (на их взгляд) сознании. Тем же блеском, что и у них, горели, наверно, когда-то глаза и у Монфора, и у Филиппа: выдай, выдай, выдай!..
Ведают ли они хотя бы, как это сделать? Как передать краски весеннего утра слепому? Как исполнить ноктюрн для глухого? Как лишенному живой души поведать о душевных страданиях?.. Господи, они даже не знают, зачем им эта Тайна, что им с нею делать, гибель или спасение она им сулит!
Нет, здесь нужен кто-то подобный праведнику Ною, дабы это понять.
А Ною просветлил разум и передал Регуилову Тайну Ламех.
Ламеху же – Мафусаил…
Чем он еще известен, бедный, забытый Мафусаил?.. Если верить апокрифам – победил неких неведомых демонов тьмы… Здесь, за этой стеной мои демоны; но – где она, моя доблестная победа над ними? Нет ее! Ибо самый не одолимый, главный демон, рвущий когтями душу, сидит во мне самом. Имя ему – Сомнение. Что если не придет Ламех; – кто я тогда? Всего лишь хранитель чужой памяти.
Памяти, которая больше никому не нужна…
Где ты, мой Ламех?!..
Ген.-полковнику Погремухину О.С.
(лично)
Служебная записка
…Также настоящим сообщаю, что контрольная экстрасенсорная прослушка объекта 'Ф.' из спецкомнаты 17, осуществлявшаяся мною и длившаяся в течение 20 часов, опять не дала ничего нового. Названный объект в который раз повторял в уме уже неоднократно упоминавшиеся мною в предыдущих рапортах имена, как то: 'Регуил', 'Ной', 'Мафусаил', 'Ламех' (надо полагать, клички); причем, судя по его мысленным возгласам, того, кто носит кличку 'Ламех', наш 'объект' в ближайшее время ожидает.
Кроме того, 'объект' не раз упоминал историч. лиц и историч. события далекого прошлого, что к операции 'Рефаим', вероятнее всего, прямого отношения не имеет. В остальном 'объект' даже в мыслях вел себя скрытно, об известной ему тайне упоминал лишь как о факте, без расшифровки.
Вообще прослушке 'объект' поддается трудно – не исключаю, что сам обладает экстрасенсорными способностями и сумел блокироваться, либо кто-то извне осуществляет его блокировку.
