— Ну что, нашел? — спросил фон Штраубе.
— Нашел, да не то, чего ты хотел, — сказал Бурмасов. — Ну шестерых фон Штраубе уже изловили; чепуха, конечно, да не та, о которой ты говорил. Указы последние – тоже чепуха, да снова не та. На одно известие наткнулся даже на такое, что должно бы меня обрадовать. Вот: сгорел дом Извольского вместе с самим Извольским и всеми векселями. Стало быть – и с моими. Выходит, я опять богат.
— Поздравляю! Но чего ж ты не весел? — удивился фон Штраубе.
— Да про Тишку нашего прочел, — сказал князь. — Вовсе он и не Тишкой звался, а якобинским именем Марат, и принадлежал вдове генерала Врангеля. Мало ей, что мужу после смерти выговор сделали, так еще такого разумного пса потерять! Ведь жизнь тебе спас якобинец маленький! На кресте клянусь – похороню с почестями, как героя, и салют из пистолета дам… Ну а ты, по лицу вижу, что-то эдакое раскопал…
— И кажется, то, что надо, — подтвердил барон. — А ну-ка прочти. — Он указал Бурмасову на заметку в газете.
— «Барон, — стал вслух читать Никита, — догадайтесь, что тут скрывается. Помните о встрече во Вторник в известном дворце? Вы тогда стояли у изгороди…» – Он взглянул на друга недоуменно: – Вот уж чушь так чушь! Ежели во дворце, то при чем тут изгородь?.. Полная белиберда!.. И что, интересно, ты из этой белибердистики вывел?
— А вот что, — сказал фон Штраубе. — Прочти теперь по-иному: сначала первое слово, затем, три слова пропустив – четвертое, потом – еще через три слова, и так до конца. Посмотри, что тогда выйдет.
Князь прочитал единым махом:
— «Барон скрывается во дворце у А. Прошу за сведения, как договорились…» – И задумчиво добавил: – Да, хитро. Это ж надо как выдумали!.. Только вот что нам в такой позиции делать, не могу покуда сообразить.
— Есть одна мысль, — сказал барон. — Злодей хочет получить за свое злодеяние все то, о чем они там договорились, — ведь так?
— Из послания сие прямо следует, — подтвердил Бурмасов. — И ты думаешь, другой злодей, который его нанял, придет на встречу, чтобы расплатиться, рискуя быть узнанным?
— Непременно придет, — кивнул барон. — Только, полагаю, отплатить пожелает вполне по-своему – кинжалом в бок, чтобы спрятать все концы. А попробуем-ка мы сами выманить его на встречу.
— Это как?
— Да все так же, — сказал фон Штраубе.
Он сел к столу, взял перо и начертал на бумаге:
Прошу немедля напечатать в Вашей газете еще одну мою заметку, по-прежнему не меняя ни одного слова. В конверте 50 рублей вознаграждения Вам за эту услугу. По напечатании получите еще вдвое».
На другом листе, уже изрядно задумываясь над каждым словом, он наконец вывел крупными буквами:
«Барон, слог Вашего письма мертв. Ужель тот, кого жду, не даст мне обещанной, столь ожидаемой мною награды?
Мною не забыта встреча, та наша встреча в парке! Помните ту пятницу? Вы тогда стояли в черном плаще, и семь Ваших слуг ждали вечера. А я ждала возле дома, в тени статуи безразличного ко всему ангела. Я дрожала, вся в нетерпении, в своем летнем платье, ожидая в саду своего рыцаря».
Бурмасов только головой покачал, заглянувши ему через плечо:
— Да, ничего тут не скажешь! Даже слов нет, какая чушь!.. Ну-ка, попробуем, как ты говоришь: через три на четвертое… — И он почти без запинки прочел: – «Барон мертв. Жду обещанной награды. Встреча в пятницу в семь вечера у статуи ангела в Летнем саду». Да, брат, лихо! — одобрил он. — Стало быть, встречу ему назначил? И ты полагаешь, он поймается и на эту встречу придет?
— Непременно придет, — заверил его фон Штраубе. — Придет с тем, чтобы убить. Ему лишних свидетелей оставлять в живых ни к чему.
— А явимся мы! — догадался Бурмасов. — То-то ему будет подарочек! Уж от меня не уйдет!.. И за тебя, и за Тишку… за Марата то есть, поквитаюсь!.. Да чего ж так надолго откладываешь – до пятницы?
— Во-первых – только в четверг выпуск газеты, — объяснил барон, — а во-вторых, не забывай, что мы сами тут в некоем смысле пленники. Александр повелел, чтобы мы до его возвращения не покидали дворец, и мы дали ему в том свое дворянское слово, а великий князь вернется снова же не ранее вечера четверга.
Никита, подумав, сказал:
— А ну как этот злодейский слуга уже назначил встречу для получения барыша где-нибудь в другом месте?
— Едва ли, — пояснил фон Штраубе. — Барыш он получит только за выполненное злодейство, а покуда я жив, рассчитывать ему не на что.
— Значит, снова беречь тебя как зеницу ока, — вывел заключение князь. — Что ж, не привыкать… Однако, — добавил он, — больно хочется и с этим злодеем тоже за все поквитаться. Как бы нам и его тоже выманить? Что думаешь, Карлуша, можно так подстроить?
— Отчего нельзя? Можно, — сказал барон. — Даже, полагаю, необходимо. Раз он шифр знает – стало быть, сумеет и прочесть. Только надо ту, первую заметку опередить, чтобы он уже не листал больше газеты. Что у нас по средам выходит?.. Ага, вот эта, «Курьер»…
С этими словами он снова взялся за перо и написал на одном листе примерно такое же, как и прежде, письмо к владельцу газеты, сопровожденное пятьюдесятью рублями, а на другом, подумав, вывел строки самой заметки:
«Вознаграждение ждет вас, граф! Получите офицерскую шпагу – сразу в ресторацию на Морской. Пятницу проведем весело. Далее в Вашем распоряжении все семь моих комнат. Кстати, в одной комнате – в летнем кабинете – как в Саду Эдемском, ожидают гурии».
Теперь уже князь, приноровившись, прочел зашифрованное совсем легко:
— «Вознаграждение получите в пятницу в семь в Летнем саду…» Да! — восхитился он. — Эко ты лихо тайнопись их освоил! По всему, оба должны туда прийти; там-то мы их разом и накроем, никуда не денутся!.. Эх, жаль, что аж до вечера пятницы ждать!..
Глава ХХ
С написанием писем Бурмасов не успокоился – не такова была натура его, — а сделал попытку выявить злодея с другого конца.
Со всякими капризами он стал вызывать к себе слуг по одному – то ему квасу вдруг возжелалось, то рассолу, хоть вина накануне и не пил, то зачем-то Библию. Да призывал по-хитрому – с таким расчетом, чтобы один и тот же не являлся всякий раз. Придет невысокий Гармаген со жбаном кваса, а Никита ему: «И скажи Евтихию, чтобы рассолу принес». Приносит рассол пожилой, полноватый Евтихий и тут же получает
