— Уверен он!.. — Интеллигентное лицо Менжинского искажала лютая злоба, и это казалось Шепоткову самым страшным из всего, что сейчас над ним творили. — Он, понимаете ли – уверен!..
Вячеслав Рудольфович слыл большим любителем балета, и эти двое, что крушили ногами Шепоткову ребра, видать, тоже когда-то танцевали в балете – больно ноги у них были сноровистые и крепкие. И так и сяк извивался Шепотков под ударами этих ног, но ускользнуть от них все равно не мог и получал то в печень, то в селезенку, то в самое что ни есть причинное место. И когда мир померк в глазах, он, уже больше не изворачиваясь от балерунов, ибо не имел на то сил, снова услышал:
— А то – уверен, понимаете, он…
Один из ногастых пнул напоследок не шевелившееся тело, бывшее недавно еще зам. начальником Третьего управления ОГПУ Шепотковым, и спросил:
— Куда его?
Ответ Вячеслава Рудольфовича принес даже некое облегчение, ибо Шепотков понял, что бить его, во всяком случае, больше не будут.
Поскольку ответ этот был:
— В расход.
Тов. Менжинскому
(Секретно)
Подвергнув анализу все случаи смерти крупных работников ОГПУ за минувший год, я пришел к неожиданному выводу.
Тем или иным путем ушли из жизни все, кто хоть в какой-то мере был занят поисками исчезнувшего 'Ф', притом что на первый взгляд причины этих смертей совершенно различны. Так:
— Сабонеев – застрелился якобы из-за несчастной любви;
— Похмельных – убит сосулькой, упавшей с крыши;
— Ройзман – отравился грибами;
— Пуринш – убит электрическим током при вкручивании электролампочки;
— Гомельский – погиб при пожаре дачи;
— Граматикопполо – скончался от укуса скорпиона во время командировки в Туркестан;
— Мурманидзе – укушен домашним котом, в результате чего мучительная смерть от бешенства;
— Любомудров – смерть от перегрева в бане.
Этот печальный список можно было бы и продолжить. Но причастность их всех к розыску 'Ф' несомненна. И за смертью каждого просматривается некая длинная цепь. Если ее проследить, то это дает основание думать, что каждая смерть вовсе не была случайной.
При учете всего, что нам известно, ни троцкисты, ни замаскированные белогвардейцы тут ни при чем.
Смею высказать предположение…
…Снова эта боль в колене, сразу отдававшаяся почему-то в голову. От нее помарки какие-то, и рука не держит перо.
Только и помогает мазь, которую приносит доктор Серебряков, спасибо ему, Арнольду Ивановичу… Всего на донышке этой мази и осталось…
Ничего, Арнольд Иванович завтра должен зайти – верно, еще принесет. А эту, что на донышке – эту надо сейчас!.. Как он учил: тщательным втиранием… Вот так, вот так!..
Недолгое – но все же облегчение. Может, хотя бы удастся аналитическую записку для товарища Менжинского закончить. На чем бишь остановился?..
Вот! 'Смею высказать предположение…'
Только почему от этой мази голова – словно чужая? Предположение… А какое предположение?..
Ах, да!..
…что в стране действует некая сила, неизвестная нам. Неизвестны также и ее конечные цели. Некий изощренный, хорошо законспирированный ор…
Он хотел написать 'орден', но рука, не слушаясь, поползла по бумаге, оставив вслед за этим
'Когда же придет Арнольд Иванович?..' – было последнее, о чем подумал он.
Тов. Менжинскому
Докладываю, что 6-го числа в 14–00 на Сухаревке был выслежен и арестован объект 'Ф', торговавший там китайскими бумажными шариками.
При задержании никакого сопротивления не оказывал. Да и не смог бы оказать, являясь по всему своему виду безнадежно умалишенным.
Впрочем, допускаю тут умелую маскировку, имеющую целью ввести Органы ГПУ в заблуждение.
В настоящее время 'Ф' находится в специзоляторе, никто посторонний к нему не допускается.
Пребывает в состоянии беспрерывного бреда, коий бред по моему приказу тут же стенографируется сотрудницей ОГПУ Копейкиной.
Призванный в специзолятор врач по душевным болезням тов. Моргун установил, что бред 'Ф' не маскировочный, а всамделишный, однако, будучи, несмотря на пролетарское происхождение, в душе гнилым интеллигентом, едва ли он в состоянии распознать изощренность врага.
Жду Ваших дальнейших указаний.
о7.05.1934 г.
Вячеслав Рудольфович Менжинский, право, не испытал радости, прочтя это донесение, хотя теперь- то он мог доложить Генсеку, что найден наконец загадочный 'Ф', о котором тот спрашивал едва не каждый месяц и, слыша, что поиски продолжаются, недовольно покачивал головой.
С другой стороны, если этот 'Ф' не в себе, то стоит ли торопиться докладывать?
Хотя о ком нынче с уверенностью скажешь, что он полностью 'в себе', включая и Самого? На прошлой неделе сказал: 'Береги Мироныча'.[18] Уже не в первый раз говорил это после недавнего Семнадцатого съезда.
Ах, догадывался Вячеслав Рудольфович, по искрам в желтых глазах Генсека догадывался, что стояло за этим самым 'береги'.
Но ответил как-то вяло, без понимающей ответной искорки: де, непременно будем беречь.
Вялость вообще все чаще вселялась в него в последнее время. Даже нынче, после своего любимого балета 'Красный мак', где в роли Тао Хоа сегодня танцевала его любимая Екатерина Васильевна Гельцер, он не испытывал особого подъема в душе. Возраст, что ли? Хотя вроде не так уж и много – в этом году всего шестьдесят…
Он взял докладную старшего майора Бегункова и написал снизу:
Затем Вячеслав Рудольфович придвинул к себе недописанное аналитическое исследование старика Вяземского, скончавшегося накануне.
Да, тут было над чем подумать. Ко всем этим смертям ОГПУ было непричастно, кто-кто – а уж он-то точно это знал. Вот и старший майор Бегунков, едва написал свою докладную, в тот же день приказал долго жить. Причина с виду банальнейшая – дорожное столкновение. Но похоже, старик Вяземский,
