«Что я теперь буду с ним делать? – спрашивала она себя. – И что станет со мной?» Возвращаясь в хижину, она приняла решение исповедаться, чтобы искоренить любовь, успевшую прорасти в ее сердце.
Глава 34
Отец Санче в обеденный час прибыл на «Солнечную ферму», расположенную на территории коммуны Чигин Арриба – уединенной деревни у подножия горы Гаиталь. Переезд в автомобиле из Панама- Сити занял два часа. «Солнечная ферма» состояла из трех зданий, возведенных на крутом склоне холма. Вся территория была обнесена сетчатой оградой, поверх которой были натянуты три ряда колючей проволоки. По официальной версии здесь разводили белых кур и черных свиней. На самом же деле ферма являлась одним из тренировочных лагерей «Легиона Христа».
Декорации тем не менее были необходимы. Куры и свиньи бродили по влажной земле. Даже были наняты женщины и дети, которые за ними ухаживали. Завидев на дороге автомобиль, последние со всех ног бросились в столовую. Легионер, сидевший за рулем, обильно потел. За все время пути они с отцом Санче, сидевшим справа от него, обменялись тремя словами. Больше говорить ему не хотелось – страх захлестнул его.
Брат Санче был среднего роста, на вид ему можно было дать лет тридцать. Лицо у него было круглым, бледным и полностью лишенным растительности. Его кожа младенца никогда не знала огненного прикосновения бритвы. Таким же безволосым было все его тело. Он мог бы показаться сверхъестественным существом, если бы не хищный взгляд убийцы и аура смерти, окружавшая его.
Как бы то ни было, а у водителя возникло стойкое ощущение, что он везет живое воплощение смерти. У Тени были причины сделать брата Санче своим духовным сыном. Тот создал эскадроны смерти во многих странах американского континента, много раз участвовал в операциях по «очистке нравов» в Мексике и Чили. Он прибыл на ферму в блеске своей черной славы, к которой добавлялась значительная доля святости.
Выходя из автомобиля, он презрительно посмотрел на сбившихся в кучку женщин. Их было около пятнадцати, причем все – толстые метиски с грубыми чертами лица. Грязные дети держались за их измазанные куриным пометом юбки. Брат Санче с трудом мирился с их присутствием на ферме, но панамские власти должны были видеть, что это настоящая ферма, на которой работают настоящие семьи.
– Парни в столовой, – сказал водитель, указывая на низкое здание под волнистой крышей.
Брату Санче это понравилось: значит, мужчины обедают отдельно. На лице его отразилось удовлетворение. Он с улыбкой на устах вошел в длинное помещение, пропахшее табаком, жареной свининой и кукурузной похлебкой. Мужчины встали. Крестьян легко было отличить от легионеров. Первые сгрудились у одного конца стола и были одеты в застиранные футболки и рубашки, вторые, все как один, были в полевой форме. Этот центр был сугубо военным. В городах структура центров была иной. Там трудились финансисты и экономисты. Имелись также исследовательские базы, где работали ученые, и филиалы при университетах, целью которых была вербовка учащихся. «Легион» не стал «открывать Америку», а внедрил в жизнь схему, разработанную и опробованную «Opus Dei».
Христос был всюду. В центре грубого стола возвышалось гипсовое изваяние Божьего Сына, который, раскинув руки, ладони и глаза свои обратил к небу.
Легионерам стало не по себе, когда они увидели улыбку брата Санче. Зубы у него были короткими и заостренными – почти треугольными. Это был рот ящерицы, созданный природой, чтобы рвать и пожирать.
– Сеньор, садитесь, – обратился к вошедшему самый старший из собравшихся, выдвигая для него стул. – Вы, наверное, проголодались.
– Потом, – ответил Санче. – Ты – Рамон Мачадо?
– Да. Я главный тренер пятой панамской секции.
– Давай выйдем.
Выбора у Рамона не было. Он последовал за посланцем Тени. Санче подошел к чану, из которого как раз ели свиньи. «Ферма» была расположена на прогалине; во все стороны тянулись джунгли. На высоких каучуконосных деревьях обитали крикливые птицы. Санче счел, что здесь они находятся вне зоны досягаемости нескромных ушей и микрофонов направленного действия, если бы кому-нибудь вздумалось таковыми воспользоваться. Его предосторожность граничила с паранойей. Больше всего на свете он опасался шпионов, а также тех, кто обитал за пределами этого мира. От последних он защищался с помощью икон и освященных медальонов.
– Я должен выполнить задание, которое имеет первостепенную важность для «Легиона», – сказал он. – Мне нужна команда, какой я смогу доверять – трое легионеров, испытанных в боях, которым доводилось исполнять деликатные поручения.
– У нас есть способные парни в любом регионе страны. Некоторые из них воюют против повстанцев, предлагая свои услуги правительственной армии, другие сражаются с незаконно проникшими на нашу территорию американскими коммандос.
– Быть «способным» в этом случае недостаточно. Два человека должны исчезнуть.
– Исчезнуть?
– Я имею в виду физическое устранение. На благо «Легиона» и ради любви к Христу.
– У меня есть пять человек, которые все сделают. Я сам пойду с ними.
– Тебе приходилось убивать?
– Семерых… Я убил семерых. Трех коммунистов. Двух монахинь, священника, который снисходительно относился к абортам, и китайского лавочника. Он не захотел платить дань «Легиону».
– Значит, ты справишься. Можешь самостоятельно выбрать себе двух помощников. Мы вместе разработаем план. После обеда. Двое приговоренных находятся в настоящий момент в отеле «Мелия», в Колоне.
Отель «Мелия» был подобен бесценной жемчужине, упавшей на берег озера Гатун. Свои пять звезд он получил вполне заслуженно. В этот день, при ярком свете солнца, он казался особенно красивым. Лучшего места для временного проживания нельзя было и представить: джунгли, окружившие его парк с тщательно подстриженными лужайками, здесь были усмирены ради удовольствия туристов, приплывавших сюда с Карибов по каналу. Отель фигурировал в списках американских, английских и японских туроператоров, которые бывали в нем не более дня, не успевая насладиться роскошью его номеров и отведать шикарные обеды, подаваемые в помещениях, оформленных в неоколониальном стиле.
Пара канадских туристов как раз снимала бассейн на видеокамеру, когда Инесс нырнула. Вода помутнела, мозаичный морской рисунок на дне расплылся – визуальный эффект, порожденный волнами, разбегавшимися за быстро плывущей молодой женщиной. Клиенты, отдыхавшие в шезлонгах, с восхищением смотрели на ее стройное тело, рассекающее воду. Инесс плыла мощным кролем, держа голову под водой.
Михаэль с задумчивым видом следил за ней. Кто же она на самом деле? Он был сбит с толку. Он наблюдал за ней, когда они возвращались в Панаму, на что у них ушло два дня. Не человек, а природная стихия… Он видел, что ей приходится тяжело, но не слышал ни одной жалобы. Когда она отдавала приказы, никто и не думал противоречить. Иезуиты в Панама-Сити выполнили все ее требования, когда она узнала, что план их возвращения во Францию изменился. В Париже отец Иероним со своими советниками решили, что отправлять их домой через Коста-Рику будет небезопасно. Согласно новому плану они должны были сесть на
Она кое-что задумала…
Инесс несколько раз переплыла бассейн с искусственными островками, на которых среди множества тигровых и красных орхидей резвились попугаи.
Она подплыла к нему, не снижая скорости. Ухватилась за бортик, подтянулась на руках, одним усилием
