На другой стороне Сены виднелся благородный фасад Лувра из светлого пористого камня, его окна пылали в отблеске заката. Широким жестом Козлов указал туда, словно дарил девушке дворец, реку и небо. Потом повернулся к Франсуазе и внимательно посмотрел на нее.
— Вы сделали большие успехи в русском языке, — сказал он почти радостно. — Чем вы хотите заниматься в будущем?
— Еще не знаю. Может быть, устроюсь переводчицей в Министерство иностранных дел… Так или иначе, после окончания института я обязательно хочу работать. В наше время женщина, которая не работает…
Он прервал ее:
— Вы живете с родителями?
— Да.
— Расскажите мне о них.
Франсуаза посмотрела на него с удивлением.
— Вряд ли это интересно… Наша семья раскололась, как очень многие!.. Отец и мать развелись, и оба вступили в новый брак…
— Вы живете с матерью?
— Нет, с отцом.
— Жаль! По-моему, жить без матери очень трудно… особенно молодой девушке!
Франсуаза подумала и честно призналась:
— Да нет… Во всяком случае, я этого не чувствую.
— Вы часто видитесь с ней?
— Иногда, по воскресеньям.
— Наверное, это не самые приятные минуты.
— Почему же? У меня хорошие отношения и с отчимом и с мачехой. Я никого не осуждаю. Братья тоже.
— У вас есть братья? — живо спросил Козлов.
И Франсуаза подумала, что, страдая от одиночества в своем замкнутом мире, он инстинктивно тянется ко всему, что дает хотя бы иллюзию семейного тепла. Чужие заботы питали его душу, как питают они душу Маду.
— Да, двое.
— Похожи на вас?
— Ничуть.
— Какие же они?
Застигнутая врасплох, Франсуаза поняла, что слишком близка Даниэлю и Жан-Марку, чтобы описать их. В голове ее мелькало множество противоречивых деталей. Собираясь высказать какое-нибудь суждение о братьях, Франсуаза тотчас понимала его однобокость.
— Жан-Марку двадцать лет, он мечтательный, нервный, впечатлительный, скрытный, у него, мне кажется, есть тяга к искусству, — решилась она наконец. — Сам он никогда не будет художником, но очень восприимчив к чужому творчеству. Все переживает очень остро! А Даниэль еще совсем мальчишка! Ему всего шестнадцать! Но он очень упорный, бесстрашный, добрый, веселый и прямодушный! Я очень люблю их обоих! Вот и все!
— А что бы вы сказали о себе, Франсуаза?
— По правде говоря, я никогда не задумывалась над своим характером.
— Сколько вам лет?
— Восемнадцать.
— Я дал бы вам больше. Вы так рассудительны!..
Они повернули назад. Ветер усилился и посвежел. Вверх по течению шел буксир, таща за собой четыре тяжело груженных баржи. На последней махала платком девочка. Козлов поднял воротник пальто.
— В один прекрасный день вы выйдете замуж! — сказал он.
— Да. Через пять лет.
— Какая точность!
— Я обручена.
Козлов нахмурился и, прищурившись, взглянул на девушку:
— Вы невеста? Вот уж не подумал бы!
— Почему?
— Потому что вы не похожи на влюбленную.
Франсуаза готова была обидеться, но вместо этого рассмеялась:
— Я привыкла скрывать свои чувства!
— А чем занимается ваш жених?
Франсуаза рассказала о Патрике со сдержанной нежностью. Однако в своих словах она чувствовала фальшь. Патрик ничем не напоминал человека, о котором она говорила. Да и внимательный взгляд Козлова смущал ее. Франсуаза умолкла на середине фразы.
— Понимаю, — сказал Козлов. — Судя по всему, это стоящий юноша.
— Да.
— Ему очень повезло.
— Наверное, мне еще больше!
— Странно! Вы кажетесь человеком совсем другой эпохи!
— Я?
— Да. Вам чужды зависть, ненависть, презрение, увлечение дурацкой модой, вы любите всех, кто вас окружает!
— Я еще не рассказала вам о самом чудесном человеке! — воскликнула она. — О моей тете. Дома мы зовем ее Маду. Она нас вырастила, меня и братьев. А сейчас живет одна в провинции. Она антиквар. У нее тонкий вкус и проницательный ум…
Франсуаза опять заметила в глазах Козлова благодарность и одобрение, будто он получил от нее как раз то, чего желал. Он слушал ее, как меломан скрипку, исполняющую без единой фальшивой ноты любимую мелодию.
Они подошли к подножию каменной лестницы, ведущей на верхнюю набережную. Город окутывали туманные сумерки. Словно дым, смешанный с грифельной пылью, поднимался с земли навстречу вечеру.
— Мне пора домой, — сказала Франсуаза.
Козлов остановился. Лицо его снова застыло. Он пристально посмотрел на девушку и наконец произнес:
— Я никогда не забуду этой прогулки, Франсуаза.
— Я тоже, — тихо ответила она.
Он проводил ее и, прощаясь перед открытым подъездом, задержал руку Франсуазы в своей. На пороге своей квартиры стояла консьержка. Прохожие сновали взад и вперед по узкому тротуару. Франсуазу толкали со всех сторон, в любую минуту могли появиться отец, братья, Кароль. На душе у нее было тревожно и радостно.
— До свидания, — сказал Козлов.
Он отпустил ее руку. И вдруг она осталась одна. Козлов словно растаял в толпе. Мимо, рыча, проехал автобус, равнодушные пассажиры выглядывали из его окон.
XIV
Не вставая со стула, Жан-Марк обернулся и посмотрел, плотно ли закрыта кухонная дверь. Ему все время казалось, что плечи его и лодыжки стынут на сквозняке. Он то и дело сухо откашливался. Лучше
