Тонкий и детский.
Мия?
Мой одурманенный гормонами мозг получает сигнал: там ребенок, ему нужна мать. Возможно, это Мия. Как я хочу, чтобы это была Мия.
— Мия?
— Мам-ма… — на одной ноте.
Ребенок зовет мать.
— Я здесь. Я иду.
Приближаюсь к месту, где видела движение. Для крысы фигура была слишком большой. Смотрю вправо и влево. С веток над головой капает вода. Капля плюхается мне на шею, и я вздрагиваю. Зову:
— Где ты?
Ответа нет, но за камнем впереди слева кто-то копошится. Медленно шагаю в ту сторону, мягко ставя ноги на землю и стараясь не шуметь. Подхожу к камню. Там кто-то есть, из-за камня торчат ноги в тяжелых кожаных башмаках.
Еще шаг — и я все вижу. Опираясь на камень и подтянув колени к груди, на земле кто-то сидит.
Не ребенок.
Мужчина.
Он поворачивает голову и смотрит на меня. Его глаза кажутся более яркими, более пронзительными, чем когда-либо. Он шевелит губами:
— Мама!
От этого голоса кровь стынет в жилах. Он улыбается, дразня меня, а я пораженно смотрю на него и внезапно понимаю, что плещется в его глазах. В них есть власть, в них есть тайна, но есть в них и кое-что еще. Безумие.
— Савл.
Он садится прямее и вытягивает ноги.
— Сара, — говорит он. — Ты одна?
Если ему нужна Мия, я не позволю ему добраться до нее.
— Да, — говорю. — Я одна.
— А где твоя прелестная дочурка?
«Где она? Не вылезай, Мия. Спрячься и сиди тихо, где бы ты ни была».
— Она в безопасном месте.
Он опять улыбается:
— Там, где я не смогу ее найти?
— Именно.
Он качает головой:
— Ты забыла?
— Забыла что?
— Она чипирована, Сара. — Шевельнув рукой, он берет фонарик и со смехом светит мне прямо в глаза. — Я могу выслать на ее поиск пару самолетов. Могу сам заняться ее поисками. Если захочу.
— Я не чипирована. Как вы узнали, что я здесь?
— Вас было нетрудно догнать, Сара, к тому же у меня был твой замечательный рисунок. Он мне очень помог. — Достает из кармана листок бумаги и машет им. — Было очень любезно с твоей стороны дать мне такую мощную подсказку. — Он разворачивает листок. Мое письмо к Адаму.
Мысленно кляну последними словами Адриана и себя. Никому нельзя было доверять.
— Что вам от меня надо, Савл?
— У нас с тобой есть дело.
Он поигрывает фонариком, выхватывая лучом слова, высеченные на соседних надгробиях.
Элиза Сэнсом, 1893–1911. Ее душу забрали ангелы.
Бернард Макаллистер, покинул этот мир 19 февраля 1932 г. Покойся с миром.
Эмили Баркер, 1854–1943. Нежно любимая жена Руперта, мать Вайолет и Изабель.
— Нет у меня с вами никаких дел, Савл. — Боль растекается от спины к животу. Сейчас начнется новая схватка. Не хочу, чтобы он видел меня такой — пронизанной болью и уязвимой.
— Я ухожу, — говорю. — Не ходите за мной.
Но мне удается сделать лишь несколько шагов, прежде чем меня захлестывает новая боль.
Савл вскакивает. Через секунду он стоит рядом со мной, поддерживая меня за плечо. По коже бегут мурашки.
— Началось, да? — шепчет он.
«Дыши. Дыши. Продолжай дышать».
Он хватает меня за руки сквозь пальто и придавливает их к бокам.
Я не могу ни говорить, ни двигаться.
Боль отступает.
Его лицо совсем близко. Я чувствую кислый запах из его рта, вижу щетину на подбородке. Он облизывает губы, но пузырек слюны по-прежнему остается в уголке рта.
Я уже видела все это во сне. Это был Савл. Конечно, это был Савл. Он дышит почти так же часто, как и я.
— Оставьте меня в покое, — говорю. — Я сама все сделаю.
— Сколько времени? — говорит он. — Сколько времени это займет?
Мне удалось немного успокоить дыхание, но он дышит все так же учащенно. Пыхтит, как будто долго-долго бежал. Пузырек слюны лопается и стекает вниз по подбородку. Он не вытирает ее.
— Пять минут? Десять?
— Не знаю.
— Час. Час. — Его глаза бегают. — Не знаю, смогу ли я ждать так долго.
Мышцы лица ходят ходуном под кожей, все лицо дергается. Кажется, внутри него пружина, которая вот-вот лопнет.
Что он имеет в виду?
— Сара, — говорит он, — час — это долго. Но тебе повезло — я рядом. Я тебе помогу.
Я в западне. У меня роды, я не смогу убежать, не смогу драться с ним. Я не хочу, чтобы он был рядом, но ничего не могу с этим поделать. Именно так я чувствовала себя дома на протяжении многих лет. Бессильной. В полной власти мужчины. На меня накатывает гнев. Я хотела, чтобы это унижение больше никогда не повторилось, и сбежала из дома. Я оставила все: дом, школу, братьев. Но похоже, на этот раз сбежать не удастся.
— Не нужна мне ваша гребаная помощь, Савл. Мне от вас ничего не нужно, уходите. Я хочу, чтобы вы ушли. Сейчас же.
Улыбка на его лице просто невыносима.
— Никуда я не уйду, Сара. И если через час ребенок не появится на свет, я сам вырежу его.
— Что?
Он снимает с пояса нож. Ручка, кажется, то ли костяная, то ли роговая. Лезвие длинное, сантиметров двадцать, и слегка изогнутое. Это охотничий нож.
«Пожалуйста, пожалуйста, нет…»
Я делал это раньше.
— Я делал это раньше, — говорит он, проводя указательным пальцем по лезвию. — Но ты мне нравишься, Сара. Я не хочу причинять тебе боль. Веришь мне?
Я не знаю, что сказать. Его лицо светится безумным блеском. Я-то думала, что ему была нужна Мия, а
