лев». Их наследниками в Америке стали голландцы, но им постоянно угрожала французская агрессия, и они не смогли удержаться против англичан. На Дальнем Востоке главными соперниками были англичане, голландцы и французы, в Америке — англичане, французы и испанцы. Подавляющее преимущество принадлежало англичанам — их меньше всего связывали традиции Священной Римской империи.
Что касается Франции, то она слишком зависела от европейских дел и на протяжении всего XVIII века пыталась подчинить себе Испанию, Италию и немецкий конгломерат. Религиозные и политические распри в Англии XVII века заставили многих навсегда перебраться в Америку, где они пустили крепкие корни, расширились и приумножились, что давало Англии определенные преимущества в борьбе за Америку. В 1756—1760 гг. французам пришлось отдать им Канаду, а еще через несколько лет одна торговая английская компания добилась преобладающего влияния на полуострове Индостан, оттеснив французов, голландцев и португальцев. Империя Великих Моголов, которой правили Бабур, Акбар и их преемники, пребывала в глубоком упадке, и ее покорение британской Ост-Индской компанией — один из самых поразительных эпизодов в истории завоеваний.
Ост-Индская компания при ее основании в царствование Елизаветы I представляла собой всего лишь объединение морских первопроходцев, но постепенно стала набирать себе войско и вооружать корабли. Эта торговая компания с ее традициями наживы стала не только торговать пряностями, красителями, чаем и драгоценными камнями, но и управлять целыми княжествами, а потом распоряжаться судьбами всей Индии. Она возникла для коммерции, в результате же получился вселенский грабеж, и никто не смог ей противостоять. Неудивительно, что ее военачальники и чиновники (включая низших) и даже простые солдаты возвращались в Англию отягощенные богатой добычей.
В подобных обстоятельствах, имея власть над великой и богатой страной, люди перестают соизмерять свои возможности и силы. Для них Индия была чужой землей под чужим солнцем; ее смуглый народ представлялся расой инопланетян, не вызывавшей ни сочувствия, ни симпатии; ее таинственные храмы отображали фантастические нравы и обычаи. В Англии не могли понять, почему возвращавшиеся генералы и чиновники обвиняли друг друга в вымогательствах и жестокостях. Клайву[45] парламент вынес вотум недоверия, и он покончил с собой (1774 г.). В 1788 г. другой великий правитель Индии — Уоррен Гастингс[46] был обвинен, но в конце концов оправдан (1792 г.). Ничего подобного во всей мировой истории еще не бывало. Английский парламент управлял лондонской торговой компанией, которая, в свою очередь, властвовала над царством, намного превосходившим все владения британской короны. Для большинства англичан Индия была далекой, экзотической и почти недоступной страной, куда отправлялись предприимчивые, но бедные молодые люди, чтобы спустя много лет вернуться на родину очень богатыми и скандальными старыми господами. Ум британцев не воспринимал жизнь бесчисленных миллионов темнокожих людей. Индия оставалась романтически-ирреальной, и поэтому установить эффективный контроль над деятельностью компании было невозможно.
Пока европейцы сражались на океанах за эти фантастические царства, в Азии произошли два великих завоевания. Китай сбросил монгольское иго (1360 г.) и процветал под властью местной династии Мин вплоть до 1644 г., когда другой монгольский народ — маньчжуры — вновь покорил его и владел им до 1912 г. Тем временем Россия пробивалась на восток и превращалась в значительную силу на мировой арене. Возникновение великой континентальной державы, не принадлежащей целиком ни к Западу, ни к Востоку, имело величайшее значение для судеб всего человечества. Ее экспансия происходила во многом благодаря появлению христианского степного народа — казаков, преградивших путь польским и венгерским феодалам на западе и татарам на востоке. Казаки были европейским Диким Западом, во многом схожим с американским середины XIX века. Все изгои России: преступники и невинные жертвы, беглые рабы, религиозные сектанты, воры, бродяги, убийцы — искали убежища в южных степях, начинали там новую жизнь и насмерть боролись за свою свободу с поляками, русскими и татарами, не делая между ними особого различия. Постепенно этот приграничный люд начал встраиваться в государственную систему, подобно тому, как шотландские кланы превращались в полки британской армии. Им предлагали новые земли в Азии, и они стали орудием борьбы с ослабевающей мощью монгольских кочевников сначала в Туркестане, а потом и по всей Сибири, вплоть до Амура.
Трудно объяснить угасание энергии монголов в XVII и XVIII столетиях. Через два-три века после Чингисхана и Тамерлана Центральная Азия, господствовавшая чуть ли не над всем миром, впала в состояние полного политического бессилия. Возможно, это отчасти объясняется переменой климата или неизвестными нам эпидемиями. Некоторые ученые говорят об умиротворяющем влиянии пришедшего из Китая буддизма. Во всяком случае экспансия монголов и тюркских народов в XVI столетии прекратилась, и они сами стали подвергаться давлению, завоеваниям и вытеснению со стороны христианской России на западе и Китая на востоке.
На протяжении всего XVII века казаки продвигались на восток от европейской России и оседали в благоприятных для земледелия местах. Линия застав и крепостей образовывала подвижную границу на юге, где кочевники были по-прежнему сильны, зато на северо-востоке ничто не ограничивало Россию, пока она не достигла Тихого океана…
XLVI. АМЕРИКАНСКАЯ ВОЙНА ЗА НЕЗАВИСИМОСТЬ
В третьей четверти XVIII века Европа пребывала в состоянии неустойчивого раздробления, уже не объединенная какой-либо политической или религиозной идеей, и все-таки (благодаря стимулирующему воздействию книгопечатания и новым возможностям океанского мореплавания) сумела в условиях жесткой конкуренции овладеть всеми побережьями Мирового океана. Подобное спонтанному кипению, это временное и чуть ли не случайное преимущество над остальным человечеством позволило европейцам заселить новый и еще пустынный американский континент. Южная Африка, Австралия и Новая Зеландия также предоставляли удобную возможность для переселения из Европы.
Причина, побудившая Колумба плыть в Америку, а Васко да Гаму — в Индию, была одна и та же — извечное стремление развивать торговлю. Но если на густонаселенном и процветающем Востоке европейские поселения были всего лишь торговыми факториями, куда европейцы устремлялись ради обогащения, после чего возвращались на родину, то в Америке этого не позволяла малая производительность труда туземного населения. Здесь (особенно это относится к серебряным копям Южной Америки) европейцы искали золото и серебро. Из Европы на новый континент отправлялись не только вооруженные купцы, но и золотоискатели, рудокопы, исследователи и плантаторы. На севере они добывали меха. Рядом с шахтами и плантациями вырастали поселения. Английские пуритане, спасаясь от преследований, переселялись в XVII веке в Новую Англию, а в XVIII веке Оглеторп[47] отправлял узников долговых тюрем в Джорджию; голландцы делали то же самое с сиротами, которых везли на мыс Доброй Надежды. Европейцы плыли за океан в поисках нового дома. После появления паровых судов поток эмигрантов на пустующие земли Америки превратился в настоящее переселение народов.
Так возникло постоянное заморское население европейцев, культура которых распространилась на значительно большие области, чем те, где она до сих пор развивалась. Новые общины, принесшие с собой устоявшуюся цивилизацию, возникали сами собой, без всякого плана, и правители Европы, совершенно этого не предвидевшие, не знали, что с ними делать. Политики и министры смотрели на колонии как на источник дохода и считали своими «владениями», но у самих колонизаторов выработалось обостренное чувство своей собственной общественной жизни. Тем не менее их по-прежнему считали бесправными подданными метрополии, несмотря на то что они давно уже распространились в глубь континента, за пределы досягаемости карающей руки закона со стороны моря.
До середины XIX века связующим звеном с заморскими территориями был океанский парусник. На суше самым быстрым средством передвижения оставалась лошадь, чем и ограничивались единство и связь политических систем.
Во второй половине XVIII века две трети побережья Северной Америки находились под властью британской короны. Французы Америку уже покинули. Не считая Бразилии, принадлежавшей португальцам,
