его сюда перетащили. Иногда необходимо оставаться здесь по нескольку дней. А кресло создает соответствующий антураж. Хотя специалист сразу поймет, что оно ни на что не годно, в смысле серьезной исследовательской работы. Так, только одна видимость. Поэтому для особо любопытствующих сотрудников, за исключением моих непосредственных подчиненных, мы с тобой будем проводить здесь совместные эксперименты. А подопытный, то есть ты, должен находиться тут неотлучно, для чистоты экспериментов.
Майкл разлил содержимое бутылки, по цвету напоминавшее коньяк, по бокалам и повторил:
– Рассказывай! Чего ты достиг в определении своих возможностей после нашей последней встречи? Знаешь, слухи здесь, там. Кое-что просачивалось от друзей из государственных служб. Но все это не то по сравнению с информацией из первых рук. А я любопытный, потому и исследователь. Мне все хочется знать. До меня дошли сведения о спасении тобой наших астронавтов. Ведь это был ты? Другого Аркада я просто не знаю. А астронавты готовы были говорить о тебе на любом углу, даже когда их об этом не просили, пока им не заткнули рты государственные службы. Ну, ты эти наши порядки знаешь, государственные интересы, государственная тайна!
– А что рассказывать? Видимо, я должен поблагодарить вас, Майкл. Ведь, по сути, это вы дали мне толчок. А потом… Потом я встретил Разум…Голос… Себя он называет Воласом и Защитником. Он стал моим новым наставником. Он хочет, чтобы я стал таким же защитником Разума, как и он сам.
Аркад замолчал, не зная, как и что рассказывать и что хочет услышать Майкл. Сделал глоток из бокала, посмотрел через окно на солнечную площадку перед зеленым парком и закончил:
– Лучше вы спрашивайте, мне так будет проще. Столько событий и в такое короткое время!
Молчание затянулось. Аркад не сразу обратил внимание на лицо Майкла. Он словно ушел в себя, глубоко задумавшись над чем-то. Придя к какой-то мысли, Майкл встряхнулся.
– Значит, это не выдумки астронавтов, вызванные стрессом от долгого пребывания в космосе. Значит, их действительно захватили. Значит, Разум в космосе существует, и мы не одиноки! Не поверишь, Аркад, но еще при жизни я мечтал об этом услышать. Как они выглядят, другие?
– Знаете, по-разному, – Аркад улыбнулся, видя такой энтузиазм. – И они не всегда похожи на землян.
– А на что они способны? Если они захватили наших астронавтов, значит, технологически они нас опережают и к тому же агрессивны, – заключил он с сожалением в голосе.
– Не все и не всегда. Эти-то как раз не самые опасные. Мы с ними разобрались. Есть более опасные и неразумные.
– Как это, неразумные?
– Металлические монстры, когда-то созданные разумными существами, которых они же и истребили, истребили своих создателей. Вот они и являются главным злом в космосе. Пока что эти чудовища не в нашей Галактике, но когда-нибудь они прилетят и к нам.
– Да-а… – Майкл так и не смог больше ничего произнести, настолько потрясла его мысль о том, что творение может погубить своего создателя. Как он сам считал, он был 'чистым' ученым. Конечно, Майкл следил за ситуацией в обществе. Но, прежде всего своей жизненной задачей он считал открытие, или создание чего-то нового. А уж другие найдут применение этому, как он надеялся, не во зло человечеству. Однако получалось, что каждый создатель ответственен перед другими за свое творение.
Оставшись один, Аркад обследовал посудный шкаф, холодильник. Найдя кое-какие припасы, он приготовил себе ужин. Сейчас, здесь, ему не стоило спешить. Надо дождаться темноты, времени, когда люди готовятся отойти ко сну. Поев, он позволил себе расслабиться. Сидя на кушетке, привалившись спиной к стене, он подремывал, ожидая нужного момента. Город засыпал. Почти все огни в окружающем лабораторию пространстве погасли; остались гореть только дорожные светильники. Спустя часа два Аркад очнулся от полудремы. 'Пора', – подумал он. Он расположился на кушетке, вошел в транс, как учил его Волас.
Со стороны могло показаться, что в теле лежащего на кушетке человека отсутствуют признаки жизни. Оно стало бледным и похолодело. Сосредоточившись, Аркад запустил энергетический луч в определенном направлении. Из средств массовой информации он знал, в какой части света находится главный штаб компании. Именно туда он и устремился.
После долгих поисков конкретного человека он, наконец, почувствовал его психосоматический запах. В роскошных апартаментах, находящихся глубоко под землей в нескольких милях от штаб-квартиры компании и соединенных с ней подземным тоннелем, отдыхал ее глава, Карст.
Просмотрев полученные за сутки сообщения, он откинулся в кресле, и на его лице появилась хищная ухмылка. Его противники попытались ему противостоять, но у них ничего не получилось. Теперь надо только немного подождать, и процесс развернется уже автоматически, его нельзя будет остановить никакими мерами правительств. Их меры безнадежно запаздывают. Эти их словопрения, политическая бюрократия, затягивающая принятие срочных мер, играет ему на руку. Скоро они сами к нему приползут, как нашкодившие щенки. И вот тогда он поставит свои условия. 'Жесткими мерами я быстро наведу порядок. Но для них цена будет высока. Очень высока!' В его мозгу формировались и быстро исчезали один за другим планы реализации в недалеком будущем полной его мощи над всеми этими, копошащимися там, недостойными его гения. Да, он устроит то-то и то-то… А вот еще это надо будет сделать, чтобы никто не смел помышлять над ограничением его власти…
Схема действий, которую он рисовал в своем мозгу, заколебалась, исказилась, подернулась туманной дымкой. 'Стоп, я еще не до конца здесь все продумал'. Он вновь попытался восстановить в умозрительной картинке ход за ходом реализацию своих планов. Ничего не получалось. Все плыло перед мысленным взором.
'Что со мной? – со страхом подумал он. – Я еще не стар. Надо будет подобрать медиков, пусть подумают над проблемой моего омоложения, я должен насладиться властью. Ладно, это потом. А сейчас надо продумать весь план'.
Он вновь попытался восстановить схему действий, и опять ничего не получилось. Как будто его разум нечто погружало в желеобразную субстанцию, из которой невозможно было выкарабкаться.
Теперь он по-настоящему испугался. 'Не отравили ли меня мои родственнички, – со злобой подумал он. – Если так, они об этом сильно пожалеют. Надо вызвать своего врача и личного охранника'. Он попытался дотянуться рукой до кнопки вызова на столе, но у него ничего не получилось. Его конечности не подчинялись его мысленным командам.
– Теперь ты представляешь, что испытывали бы другие, если бы ты осуществил свой план, – раздалось у него в мозгу.
– Что со мной? – в панике подумал он. – Я раздваиваюсь?
– Нет, – было ему ответом. – Сейчас ты слышишь другой разум, если ты все еще разумен. Ты должен отказаться от всех своих планов, если хочешь остаться психически здоровым.
С губ Карста так и не слетел вопль ужаса… Мысленно он все же спросил:
– Кто ты, появившийся в моем мозгу?
– Я тот, кто пришел исправить тебя. Ты поломался, Карст, твой разум заболел ненавистью к людям. Я пришел его лечить.
– Как… что со мной происходит? – в панике думал Карст. Он никак не мог представить, что какой-то другой разум поселился в его голове. Ему казалось, что он заболел каким-то неизвестным психическим заболеванием.
– Так что же ты решил, Карст? – вновь раздался чужой голос в его мозгу. – Я жду.
– Убирайся из моей головы, – со злобой подумал Карст. – Кто бы ты ни был, я тебя ненавижу, я всех вас ненавижу. Я доберусь до всех вас! Вы будете ползать у меня в ногах, просить о пощаде, умолять о легкой смерти…
– Ну что же, ты сделал выбор, Карст, я ухожу.
Голос из его головы действительно исчез, но за столом сидел уже не тот человек, каким был глава могущественной компании. В кресле находилось обрюзгшее, расплывающееся от жира тело с маленькой птичьей головой, на губах которой появилась пена.
Под утро забеспокоившийся охранник проник в кабинет и обнаружил своего шефа сидящим в кресле с остекленевшими глазами, но живым. Однако как личность Карст исчез, осталась лишь его физическая
