увидеть какой-нибудь сон, – отрешенно подумал он, и тогда все образуется. Я окажусь во сне, а потом проснусь в той же комнате, и все будет нормально'.
Сознание пыталось воспроизвести хоть какую-нибудь искорку света из его прошлых снов, но ни одна картинка из них не вспоминалась. Ничего! Вторая волна паники подстегнула: ну хоть что-нибудь! 'Надо придумать какой-нибудь аппарат, наподобие того, в который засунул меня Альберт, – лихорадочно думал он, – и с его помощью проникнуть в какой-нибудь свой сон. Ведь те картинки, которые я видел до того с помощью аппарата Альберта, – они ничем не отличаются от обычных моих снов. Ну же, мозг, давай! Выводи меня из этой пропасти!'
Как будто произошел щелчок, мгновенное переключение. Как будто и не было в помине этой бездны, которая мгновение назад терзала душу. Ему снился сон или казалось, что ему снится сон. Он увидел себя читающим какую-то интересную книгу о захватывающем приключении. В то же время какая-то часть его разума до странности четко осознавала, что это всего лишь видение. Аркад чуть ли не физически почувствовал раздвоение сознания. Другая его половина была захвачена интригующим сюжетом книги, оплетена тонкими психологическими нитями
событий и брошена в этот, на этот раз уж точно нереальный, мир. Он оказался в этом нереальном мире как наблюдатель.
На него вдруг снизошло философское спокойствие. Одна часть его Эго активно действовала в романтических событиях повествования, в то время как другая, наблюдая действия первой со стороны, предалась размышлениям о способностях и возможностях собственного мозга.
А события, между тем, разворачивались весьма интересные. В глубоком и просторном ущелье между невысокими горами, изрезанными расщелинами, шло сражение. Громоздким металлическим чудовищам, извергавшим из своей пасти смертоносный огонь, противостоял небольшой отряд людей, прятавшихся за большими валунами, усеявшими все пространство между горами, изредка высовываясь из своего укрытия и пытаясь огнем из лучеметов поразить движущихся чудовищ. Скорый конец небольшого отряда, казалось, был предрешен. Аркад настолько ясно увидел это в странном своем сне, так хорошо почувствовал приближающийся конец людей отряда, что его разум восстал против сна.
Опять будто бы произошел щелчок, словно вновь переключили часть его мозга. Он опять увидел себя читающим ту же самую книгу и одновременно размышлял над действием прибора, позволяющего проникать его сознанию в ирреальный мир и возвращающего его назад. Прибора, который он так ясно увидел и действие которого он понял, как будто он только что сам его создал. 'Если бы у меня он действительно был, – подумал Аркад, – может быть, я смог бы помочь тем людям, а потом вернуться назад. Кстати, где я? Как же мне действительно вернуться назад, в комнату Альберта? Чертов аппарат, куда он меня запихнул?!'
Еще один щелчок. Аркад открыл глаза и увидел наклонившегося над ним обеспокоенного Альберта, который быстрыми, но точными движениями снимал с его головы наушники.
– Что случилось? Я испугался, не потеряли ли мы тебя навсегда? Ты был белым, как мел, перестал дышать, но по некоторым признакам я видел, что ты еще живой, но где-то не здесь. Подожди, не торопись, – Альберт увидел, что Аркад пытается подняться с кресла. – Приди в себя, попей вот этого.
Он сунул в руку Аркаду стакан с какой-то жидкостью.
– Посиди немного, потом поговорим.
Выпив жидкости, напоминавшей сок из авокадо, Аркад почувствовал себя лучше настолько, что решил даже поиронизировать.
– А знаешь, Альберт, я там, – он неопределенно махнул рукой, – изобрел новый прибор. Но я пока не знаю, как его назвать. С его помощью я сам как будто действительно побывал в своем сне.
Может быть, его назвать 'проникатель во сны', а может быть, 'мыслефон'?
Его губы исказились в кривой ухмылке:
– Может быть, это он меня вытащил оттуда, куда загнал твой аппарат.
– Подожди, Аркад, не надо смеяться, давай поговорим серьезно, – Альберт несколько мгновений помолчал, словно собираясь с
мыслями.
– Ты что-нибудь слышал о последних разработках ученых правительственных лабораторий? Хотя откуда тебе это знать, ведь об этом не сообщалось в прессе.
Альберт вновь пристально, как в первый раз, посмотрел на своего молодого друга.
– Как выглядел этот твой прибор?.. Подожди, а как ты его назвал? Мыслефон?
Он буквально впился взглядом в лицо Аркада:
– Ну-ка, парень, давай все подробно; ты даже не представляешь, что ты сейчас сказал!
– А что я такого сказал, мыслефон; то есть… я так думаю, прибор, позволяющий превратить мысль в реальность, ну… может быть, в воображаемую реальность. Я видел, как это сказать, как он работает. Но я не знаю, как он устроен. Там… – Аркад на мгновение задумался, где же находится это самое 'там', – я просто знал, что он работает и как им пользоваться. Как будто в мозгу прозвучал какой-то сигнал, и я уже оказался здесь. Но ведь это все – мои фантазии? Это ты выключил аппарат, и я очухался, ведь так?!
– Напрасно ты так думаешь, Аркад. Я ничего не выключал и ничего не включал. Но дело не в этом. Знаешь ли ты о том, что на земле – я имею в виду нашу планету – или вот-вот будет создан, или уже создан прибор, наподобие того, о котором ты сейчас говоришь.
Альберт вернулся к своим обычным интонациям профессионального исследователя и лектора; чувствовалось, что он немного успокоился, видя своего подопечного в добром здравии.
– Мои коллеги, работающие в правительственных центрах, давно решают задачу создания такого прибора, который усиливал бы потенциал мозга. Как ты знаешь, обычный плеер работает на прослушивание записанных на ленте волн. Тот аппарат, о котором мы сейчас говорим, назовем его условно с твоей подачи мыслефоном, – это тот же самый плеер, только работающий наоборот, то есть на прослушивание мыслей в определенном выделенном режиме мыслеволн и их запись в аппарат с усилителем. Биотоки мозга уже научились фиксировать. А это уже что-то! Значит, дальнейший шаг – научиться записывать, а затем расшифровывать, то есть надо суметь передать их диаграмму в символах, соответствующих определенным мыслям. А затем составить словарь символов. Разность потенциалов сигналов мозга и приемного устройства – это все же техническая и решаемая проблема. И я думаю, возможно, ее уже решили, но мы об этом не знаем. Косвенное подтверждение моих предположений – та самая неофициальная регистрация по всей стране людей с повышенными экстрасенсорными способностями. Вот почему я тебе говорил, поменьше сталкивайся с официальными органами, чтобы не оказаться в роли подопытного кролика.
– Альберт, ты что, это серьезно? Я же пошутил. Какой, к черту, прибор я могу создать, я же не технарь. Все эти железки для меня – темный лес. Мне привиделось, будто бы я пользовался подобным прибором, и он меня вначале затащил в какое-то сражение, а потом вытащил оттуда. Мне даже показалось это почти реальным. Но причем здесь какой-то прибор, создаваемый или уже созданный учеными?!
– Аркад, мальчик, не будем спорить. Бессмысленно сейчас рассказывать тебе о технических проблемах. Но думаю, о мыслительных процессах ты ведь поймешь. Тем более что ты ими пока бессознательно, но так эффективно пользуешься, о чем и сам еще не подозреваешь.
– Ладно, поговорим. Но прежде не нальешь ли еще того самого пойла, что привело меня в себя?
– Пожалуй, тебе его хватит. А вот что-нибудь из крепких напитков я тебе налью, да и мне не помешает принять что-нибудь покрепче, – ведь если вдуматься, то это сенсация – то, что ты мне сейчас рассказал.
Альберт достал из холодильника форму со льдом, из бара объемистую бутылку с кричащей фирменной наклейкой, лимон. Нарезал дольками, положил их в два бокала, бросил туда по куску льда и залил все это по края темно-коричневым напитком из бутылки. Один бокал он передал Аркаду, а из второго сделал внушительный глоток; прочувствовал, как обжигающая жидкость прошла у него по пищеводу, сделал облегченный довольный выдох и обратился к своему подопечному:
– Если озвучивать мысли человеческого существа, наши мысли в том порядке, как они рождаются в нашем мозгу, то стороннему слушателю они показались бы бессвязной речью сумасшедшего – какие-то обрывки образов о разном без начала и конца. Иногда – отдельное связное предложение, а чаще просто бормотание отдельных слов, никак не связанных с предшествующими образами и с окружающей человека в данный момент действительностью.
