В течение тех месяцев, пока «восемьдесят восьмой» летел к Солнцу, капитан Дойл сократил трудовой день членов экипажа и перевел их на сравнительно легкие работы: постройку отеля и превращение долины под куполом в крытый сад. Искрошенная скала стала вполне плодородной землей, в которую внесли удобрения и культуры анаэробных бактерий. Затем космическая пехота посадила растения, приспособившиеся в Луна-сити за тридцать с лишним поколений к малой тяжести, и стала нежно о них заботиться. Если не принимать во внимание низкую гравитацию, «восемьдесят восьмой» стал парням почти что родным домом.
Но когда астероид вышел на траекторию, касательную к будущей орбите ЗМ-3, рота опять вернулась к распорядку, характерному для маневрирования, когда команда живет в напряженном ритме: вахта-отдых, вахта-отдых, а капитан держится на одном кофе и ловит минуты сна прямо в штурманской рубке.
Либби был приписан к баллистическому вычислительному комплексу трем тоннам думающего металла, господствующим в штурманской рубке. Либби помогал настраивать и обслуживать его. Он очень уважал этот компьютер, наверное потому, что бесхитростно думал о машине, как о человеке, причем похожем на него самого.
В последний день маневрирования залпы из шахт стали более частыми. Либби занимал правое кресло у пульта комплекса, бормоча расчетные показатели для следующих толчков и при этом не забывая восхищаться точностью, с которой машина просчитывала курс. Капитан нервно крутился возле компьютера, время от времени тормозя, чтобы заглянул через плечо штурмана. Конечно, цифры не врут, и все-таки даже подумать страшно, что может произойти, если думающая техника откажет. Никто никогда еще не передвигал такой большой массы. А вдруг она полетит сама собой дальше и дальше. Бред, конечно. Однако, капитан был весьма рад, когда астероид сбавил скорость.
Космический пехотинец аккуратно коснулся капитанского локтя.
— Сообщение с флагмана, сэр.
— Читай.
— «Флагман — „восемьдесят восьмому“. Лично Дойлу! Нахожусь поблизости, буду любоваться вашим прибытием! Кирни».
Дойл осклабился. Любезно со стороны старикашки, ничего не скажешь. Когда астероид, наконец, сделается станцией, стоит пригласить адмирала «приземлиться» на обед показать ему сад.
Следующий толчок был мощнее прежних. Рубку сильно затрясло. Через мгновение посыпались сообщения наблюдателей.
— Шахта девять — в норме!
— Шахта десять — в норме!
Внезапно прекратилось привычное бормотанье Либби.
Дойл повернулся к нему.
— Что случилось, парень? Ты заснул? Быстренько запроси полярные координаты. Я должен знать параллакс.
— Капитан… — голос Либби едва не сорвался.
— Ну… шевели губами, не тяни!
— Капитан, машина не просчитывает курс.
— Спайерс! — седая голова главного наводчика тут вынырнула с другой стороны вычислительного комплекса.
— Сэр, позвольте доложить вам через минуту. Голова опять скрылась, прошло несколько мучительны минут, прежде чем она появилась снова.
— Гироскоп сбился. Калибровка займет по меньшей мере часов двенадцать.
Капитан, ничего не сказав, развернулся и направился в дальний угол рубки. Штурман внимательным взглядом проследил за ним. Дойл, наконец, прошел обратно, посмотрел на хронометр и обратился к штурману:
— Ну, Блэки, если через семь минут у меня не будет данных для залпа, мы все пропали. Какие будут умные предложения?
Родс уныло покачал головой. И тут Либби робко под голос:
— Капитан…
— Да? — резко крутанул головой Дойл.
— Данные следующего залпа для шахты тринадцать — семь целых шестьдесят три сотых; для шахты двенадцать — шесть целых девяносто сотых; для шахты четырнадцать — шесть целых восемьдесят девять сотых.
Дойл уперся взглядом в лицо Либби.
— Ты уверен, сынок?
— Они [должны] быть такими, капитан.
Дойл будто окаменел. Он не смотрел на Родса, его взгляд уходил куда-то вперед. Затем капитан сделал пару глубоких затяжек, стряхнул пепел и твердым голосом приказал:
— Ввести данные. Огонь — по команде.
Четыре часа спустя Либби все еще бубнил залповые данные, лицо его посерело, глаза были прикрыты. Однажды он даже впал в обморочное состояние, но когда его привели в чувство, то снова принялся выдавать цифры. Время от времени капитан и штурман подменяли друг друга, но Либби замены не было.
Залпы теснились один к другому, но толчки стали уже слабее.
После очередного хиленького залпа Либби открыл глаза, посмотрел в потолок и сказал:
— Это все, капитан.
— Запросите полярные координаты, — окликнул Дойл вахтенного помощника. Тот вскоре доложил:
— Параллакс — постоянный, угловой солнечный коэффициент постоянный.
Капитан потянулся в своем кресле.
— Ну, Блэки, мы сделали это — благодари Либби. Вдруг Дойл заметил беспокойный и внимательный взгляд пехотинца.
— Что случилось, парень? Мы промазали?
— Капитан, вы как-то сказали, что хорошо бы иметь в саду нормальную земную силу тяжести?
— Ну, говорил.
— Если та книжка по гравитации, которую вы мне дали почитать, не вранье, то мне, похоже, понятно, как это сделать.
Капитан посмотрел на Либби так, будто видел его впервые.
— Я уже устал удивляться. Ты можешь притормозить поток своих умных мыслей для того, чтобы пообедать с адмиралом?
— Отличная идея, капитан!
Грубым голосом динамик провозгласил информацию узла связи:
— Сообщение с флагмана: «Хорошо сделано, „восемьдесят восьмой“».
Дойл наградил всех улыбкой.
— Приятное подтверждение того, что мы не промахнулись.
Динамик загрохотал вновь:
— Сообщение с флагмана: «Отмена последнего сообщения. Ждите поправку».
На лице Дойла появилось удивление и беспокойство.
Динамик вскоре продолжил:
— Сообщение с флагмана: «Хорошо сделано, ЗМ-3».
Никудышное решение
В 1903 году братья Райт совершили полет на «Китти Хок».
В декабре 1938 года в Берлине доктор Ган произвел расщепление атома урана.
В апреле 1943 года доктор Эстелла Карст, работая на Федеральное Управление Национальной Безопасности, усовершенствовала технологию процесса Карст-Обри для получения искусственных
