Доказательств у Боба не было и он почувствовал себя неловко.
– Ну, вот, опять двадцать пять! – ушел он от ответа. – Ну почему ты не можешь поверить мне на слово?
– А почему я должен верить?
– «Почему должен? Эх, ты не можешь сообразить! Ведь я – это ты сам, только более опытный».
Вслух же он сказал:
– Если ты не веришь мне, кому же тогда поверишь?
– Мы ребята с Миссури, – хмыкнул Джо, – сами разберемся.
Вил сон вдруг понял, что Джо собирается пройти в Ворота.
– Ты куда?
– Обратно. Хочу найти Диктора и задать ему парочку–другую вопросов.
– Не делай этого, – попросил Боб. – Может, мы еще сумеем разорвать цепь, даже сейчас.
Но лицо двойника выражало решительность, и бесполезно было пытаться его отговорить. Чему быть, того не миновать.
– Хорошо, ступай, – вздохнул Боб. – Рой себе яму, я умываю руки.
Джо обернулся:
– Умываешь, да? А почему это моя яма? Она у нас общая! Боб, потрясенный, проводил взглядом исчезающего в диске Джо.
Почему эта мысль не приходила к нему раньше? Действительно, чтобы ни происходило с человеком в отдаленном на тысячи лет будущем, может ли это повлиять на него сейчас, в 1952 году? Абсурд! Он облегченно вздохнул. Все распуталось, он отделался от Диктора, Джо и номер Первый отправлены по назначению, все обошлось малой кровью – клочком волос и разбитой губой. Ну что ж, порезвились и хватит, пора за работу. Надо только не забыть побриться.
Во время бритья он внимательно рассматривал в зеркале собственную физиономию, удивляясь, как это он мог ее не узнать, и едва не сломал шею, стараясь разглядеть профиль.
Выйдя из ванной, он снова увидел посреди комнаты диск Ворот. Бобу это показалось странным. Почему Диктор не уберет их отсюда? Ведь свою задачу они уже выполнили. Чувствуя необъяснимое влечение сродни тому, что заставляет прыгать с высокой скалы, Боб приблизился к диску. Что произойдет, если он вернется в будущее? Что он там увидит? Ему вспомнилась Арма и та, вторая девушка – как же ее звали? Ах, да, Диктор этого так и не сказал.
Поборов искушение, Боб опять вернулся к столу. Если он намерен остаться здесь, необходимо получить ученое звание и начать зарабатывать на жизнь. Итак, на чем он остановился?
Минут через двадцать Боб пришел к заключению, что работу придется переписывать от начала до конца. Избранную тему – приложение эмпирического метода к некоторым проблемам метафизики – и найденные для нее удачные формулировки можно оставить, но теперь у него есть масса нового материала, который нужно обработать и использовать.
Начав набрасывать план нового варианта, он тут же столкнулся с двумя проблемами: единства личности и свободы выбора. Когда они все трое находились в этой комнате, кто из них был настоящий Вилсон? И почему, как он ни старался, ему не удалось изменить ход событий?
Ответ на первый вопрос оказался простым до смешного. Настоящим Вилсоном был он. «Я» есть «Я», не требующая доказательств аксиома, объективная реальность. Ну, а те двое? Они ведь тоже были убеждены в подлинности своего существования. Боб попытался сформулировать определение человеческого «я»: «я», как последняя в данный момент точка на постоянно растущем в будущее векторе памяти, составляющей сознания… Нужно попробовать сформулировать математически – в вербальном языке слишком много семантических ловушек.
Зазвонил телефон. Он поднял трубку:
– Это ты, Боб?
– Да.
– Это я, Женевьева. Что с тобой, дорогой? Ты уже второй раз не узнаешь мой голос.
Боб чувствовал, как в нем закипает гнев. Проблемы, проблемы… По крайней мере, с этой он покончит немедленно.
– Послушай, Женевьева, – жестко сказал он, – ведь я просил не беспокоить меня. Будь здорова!
– Ну, знаешь… Во-первых, ты сегодня не работал, а во-вторых, с чего ты взял, что я позволю себя оскорблять? Что-то мне не слишком улыбается такое замужество!
– Замужество? Какая чушь!
Несколько минут трубка едва не лопалась от возмущения, потом накал слегка ослаб, и Боб смог продолжить:
– Успокойся, ничего страшного. Если молодой человек несколько раз пригласил девушку на танцы или в кино, это совсем не значит, что он намерен на ней жениться.
– Значит, конец? – голос Женевьевы был холоден и язвителен. Боб едва узнавал его. – Ну берегись, я сумею тебе отомстить, женщина в нашей стране не так уж беззащитна!
– Тебе лучше знать, ты не первый год крутишься возле университета.
Боб вытер пот со лба. Эта скотина способна доставить ему кучу неприятностей, его предупреждали, когда он только начинал за ней ухаживать. Ну ничего, он сумеет за себя постоять. Он попытался вернуться к работе, но сосредоточиться не смог. Срок сдачи истекал завтра, в десять утра. Боб посмотрел на часы – они стояли, настольные же показывали четверть пятого пополудни. Он не успеет закончить, даже если просидит, не вставая, всю ночь. Кроме того, еще Женевьева…
Опять зазвонил телефон. Боб снял трубку и положил рядом. С ней он больше говорить не собирается. Ему вспомнилась Арма. Да, вот это женщина! Он подошел к окну и задумчиво стал рассматривать пыльную, шумную улицу, непроизвольно сравнивая ее с безмятежным пейзажем, которым любовался во время завтрака с Диктором. Жалкий мир, ничтожные людишки!
И тут его осенило: ворота еще открыты! Диктор не так уж и опасен, если вдуматься. Надо возвращаться и попробовать еще раз. Ведь он ничего не теряет, а получить может все!
Уже шагнув к Воротам, он опять засомневался. Разумно ли это? Что ему, собственно, известно о том времени?
И тут он услышал шаги на лестнице, они приближались и, наконец, затихли у его дверей. Внезапно он понял, кто это… Женевьева! И он решительно шагнул в диск.
В зале Ворот было пусто. Боб обошел пульт управления, направляясь к выходу и услышал голоса:
– Пойдемте, у нас еще много работы.
Боб увидел, как два человека покидают зал, сразу же узнал их и первого, и второго.
Надо где-то спрятаться – скоро, как он помнит, Диктор и Джо вернутся. Боб окинул быстрым взглядом зал, ища укрытия. Кроме блока управления, не было ничего. А может…
Он поднялся на платформу, еще не зная, что сделает в следующий момент. Если бы разобраться с регуляторами, какие преимущества даст ему тогда власть над Воротами! Сначала нужно включить глазок наблюдения. Он нащупал то место на раме, которое нажимал Диктор, потом полез в карман за спичкой, но вместо спички вытащил какую-то бумажку. Ба, да ведь это список вещей, составленный Диктором, вещей, которые он должен был принести из двадцатого века. Боб так и не удосужился его просмотреть. «Ну, вот, теперь нашлось место и время», – усмехнулся он и стал читать.
Читая, он даже присвистнул от удивления. Забавный список! Ни технических справочников, ни каких-либо приборов, ни даже секретного оружия. Но в выборе названий чувствовалась некая, хоть и странная, но все же логика. Ладно, в конце концов, Диктору виднее, чего именно здесь не хватает.
В связи с изменившимися обстоятельствами первоначальный план был пересмотрен. «Теперь, – решил Боб, – он в последний раз отправляется в свой век, делает все необходимые приобретения, но не отдает их Диктору, а использует, как сумеет, сам». Он снова завозился в полумраке, отыскивая включатель, и наткнулся на что-то мягкое. Это была его собственная, нежно любимая шляпа. Он пристроил ее у себя на голове, решив мимоходом, что Диктор к тому же – любитель поживиться за чужой счет, и снова склонился к приборам. На этот раз ему попалась тонкая тетрадка. «Неплохо, – подумал он, – возможно, это мемуары Диктора, а может, Инструкция по управлению страной».
Но тетрадь содержала нечто более ценное. Она была разделена на три колонки. Первая состояла из
