Том 2. Эмигрантский уезд. Стихотворения и поэмы 1917-1932

Разве можно по панели
Путешествовать в авто?!

И она остановилась…
На щеках пунцовый цвет:
Рассмеяться иль заплакать?
Пошутил он или нет?

Добродушный полицейский
Не хотел ее томить.
Улыбнулись… оба сразу,
Оборвав тугую нить.

Он дорогу уступил ей,
Приложив к виску ладонь,—
И заискрился в колесах
Легкий мартовский огонь.

<1928>

Мать* (Ко дню «Голодной пятницы»)

В тесной каморке — беженский дом.
Мать вышивает киевским швом.
Плавно, без устали ходит рука.
Мальчик у ног разбирает шелка.

В кольца завьет их, сложит в пучки,
Справа и слева стены тонки,—
Громко играть на чужбине нельзя…
Падают нитки, беззвучно скользя.

«Кис! — говорит он, — Послушай же, Кис!
Ты как из сказки прилежная мисс:
Помнишь для братьев в пещере, без сна,
Платье плела из крапивы она».

Мать улыбается. Мальчик вздохнул…
«Кис, — говорит он, взбираясь на стул,—
Летом я к морю поеду опять?
Прыгать, смеяться, купаться, кричать…»

Светлое «да!» — вылетает из губ.
Теплые пальцы треплют за чуб.
Мальчик не видит, как милая «Кис»
Смотрит, смутясь, за оконный карниз.

Мальчик не знает, что много ночей
В сердце тревога все горячей:
Летнее солнце, здоровье, загар,—
Как раздобыть их мальчику в дар?

Дремлет мальчишка. Над ним в полусне
Летние дни закачались в окне:
Сосны, опушки, сотни затей,
Крики приятелей — русских детей…

Странная Кис… Почему-то она
Летом в Париже томиться должна.
Ей и в Париже — твердит — ничего.
Солнце и лес для него одного.