Том 2. Эмигрантский уезд. Стихотворения и поэмы 1917-1932

И пес, солидный циник-бульдог,
Лежит на пороге и греет темя.
Мечтательно сжаты обрубки ног,
В зрачках золотится лучистое семя.

И чижик в клетке робко пищит;
Дрожат-пылают дома и трамваи,
Горит над платаном сверкающий щит,
И мимо проносятся птичьи стаи.

Художник, расставив в сквере мольберт,
Сердито мешает желтые краски,—
В ушах разливается птичий концерт,
В глазах — колыхание солнечной пляски…

А сверху, в кресле слепой старик
Пустыми глазницами смотрит на солнце.
Дыхание легче, светлеет лик,
И все теплее перила балконца.

И вон на углу — смотри и молчи —
Сверкают стрелы на медленных дрогах,
Дробятся в бисерных розах лучи
И весело пляшут на траурных тогах.

1928

Париж

В Люксембургском саду*

I

Ряды французских королев
Белеют в мартовской прохладе.
На баллюстраде
Похожий на барана лев…
Сквозь пух деревьев бледным жалом
Текут лучи.
На посеревшем пьедестале
Стоит Мария Медичи:
Глаза надменны, губы сжаты,
Узорным блюдом воротник,
Корсаж, как латы,
В ладони скипетр — словно штык…
А у подножья,
На фоне строгой королевы,
Веселые, как птицы Божьи,
Снимаются три бойких девы.
В свободный час
Они сбежали из конторы.
В сотый раз
Старик-фотограф мечет взоры…
«Снимаю!..» Но, увы, на грех,
В ответ вся тройка так и прыснет…
Старик в досаде только свистнет,
И снова сумасшедший смех,—
Как будто флейт лукавых трели,
Как будто льдинок вешний хруст…
О королева, неужели
Не разомкнете гордых уст?

II

Есть особого рода охота…
Ты пойди в Люксембургский сад,—
Над бассейном лучей позолота,
Воробьи и дети пищат…
В стороне от парижской шумихи
Опустись на скамью, не скучай…
Вдруг малыш какой-нибудь тихий
Обернется к тебе невзначай.
Ты замри и склонись пониже,
Улыбнись глазами чуть-чуть:
Подойдет он к тебе поближе,
Покосится на шляпу и грудь.
И вздохнет глубоко и протяжно,
А потом улыбнется и сам
И слегка ладошкою влажной
Прикоснется к твоим усам.
И тебя за рукав влюбленно
Вдруг потянет к себе, позовет…