Том 2. Эмигрантский уезд. Стихотворения и поэмы 1917-1932

Приложив к глазам ладонь,
Смотрит Мотря над верхушкой:
У реки дымит огонь,
Чей-то конь бредет опушкой.
Луг полого льнет к реке…
Дед плывет на челноке.
На холме курчавый лес
Полон влажной, сонной тенью…
Пятка виснет над ступенью,
И душа полна чудес…

Вишни пляшут под рукой:
Две в ведро, — четыре в губы.
Терпкий сок окрасил зубы…
Кто-то крикнул за рекой…
Встрепенулась… Надо рвать,
Чтоб поспеть с ведром к закату!
Помогла б, пожалуй, мать,
Да сегодня белит хату.
Скрылась в листьях синева,—
Заходили рукава…

<1923>

Затон*

Глазам показалось, что это олива,
Но олив в Малороссии нет —
Это старая дымчато-сизая ива
Наклонила к воде свой скелет.

Челнок зашипел о прибрежные стебли
И вплыл под кудрявый навес…
Колотится сердце от бешеной гребли,
Камыши обступают, как лес.

Один. За верхушками матовых копий
Колышатся спины коров,
Подножья березок с пятнами топи
И зеленые шапки бугров.

Облака проплывают, как белые яхты.
Головастики ил бороздят.
За кустом, над водой из-под клетчатой плахты
Загорелые пятки висят.

<1923>

На току*

В стогу молодой соломы
Сижу, как в гнезде.
Лошадиная морда в узде
Торчит из-за бревен дома:
Там в телеге, под тканью рогож,
Туго горбится новая рожь.

Дрожит бок веялки красной.
Взлетает столбом шелуха.
Скрипит рукоятка бесстрастно,
Склоняется плавно сноха,
Дед сыпет в устье все новую рожь.
В воздухе гулкая дрожь,
Прерывистый грохот и шелест зерна,—
А в стогу — тишина.

Тепло, и пахнет соломой…
Глаза потушены дремой.
Ветер клонит почти до земли
Густые ряды конопли