Каково же было мое изумление, когда в трубке мне как будто послышался голос Сарит.
– Простите, Сарит можно попросить? – неуверенно произнес я.
– Ури? Это ты? – радостно воскликнула Сарит.
– Ты в гостях у родителей, что ли?
– Ну да, в гостях.
– Сарит. Я не знаю, имеет ли это для тебя теперь значение... интересно ли тебе это сейчас, но я должен сказать, что рукопись, похоже, нашлась.
– Что ты говоришь? – ее голос задрожал. – Значит, мой развод опять возможен…
– Что? Я плохо слышу, повтори, – попросил я, не веря своим ушам.
– Я могу теперь развестись, я сказала! – почти закричала Сарит.
– Ты что, опять этого хочешь? – я тоже закричал в трубку, хотя связь была превосходной.
– Ну... не знаю, – сменила тон Сарит, – но ты приезжай! Подумаем вместе!
Она действительно ненормальная, промелькнуло у меня в голове.
– Ты где сейчас, Ури?
– В Иерусалиме. Сижу в машине. Так что буду через десять минут.
Пробок не было, и я домчался до Рамат-Эшколя даже быстрее, чем за десять минут…
Отец и мать Сарит были несказанно мне рады. Что же касается Тамар, то она с громким криком подбежала ко мне и бросилась на шею. Посидев немного за общим столом, мы с Сарит прошли в отдельную комнату.
– Ну, как продвигается роман Пинхаса о великих раввинах – потомках Иисуса Христа? – спросил я осторожно, когда мы остались одни.
– Он близок к завершению.
– То есть с ролью музы ты справилась успешно?
– Об этом не мне судить.
– Но без рукописи, найденной Андреем, я так понимаю, Пинхас уже готов обойтись.
– Это надо его спросить. Вполне может быть, что он все же согласится обменять ее на меня. Вопрос в том, согласишься ли ты принять свой залежалый товар?
– Но за тобой дело не станет?
– Нет. За мной дело не станет.
– Да как же ты так можешь?! – разволновался я. – Живешь с человеком и одновременно готова с ним развестись?
– А почему бы и нет? Ты про синицу в руках пословицу слышал?
Я смотрел на Сарит с недоумением и вдруг заметил, что краешки губ ее начинают подергиваться, и Сарит вдруг расхохоталась. Я боялся верить и боялся не верить, неужели это возможно, неужели это опять розыгрыш?
– Да я и не жила с ним совсем! – сказала она сквозь смех. – Я все это время просто жила у родителей!
– Как у родителей? Я видел тебя с Пинхасом на пороге его дома!
– Ты забыл, что я регулярно привожу к нему Тамар?
– А как же Андрей видел ваши с Пинхасом фотографии на Синае!
– То было не Красное море, а Средиземное. А сами фотографии были четырехлетней давности. Я отобрала снимки, где мое лицо было не очень заметно.
– Сарит, Сарит! Какой же я дурак, что поверил тебе…
– Мне всегда удаются мои мистификации, пора бы уже было это выучить!
Я стучал себя по голове и обзывал себя последним болваном, смеялся, хватал Сарит за руки и был настолько счастлив, что совершенно забыл о рукописи. Я очнулся только тогда, когда сияющие Саритины глаза оказались в пугающей близости от моих…
– Нужно достать рукопись, и как можно быстрее, – сказал я, отодвигаясь от Сарит. – Прежде всего надо узнать новый телефон Пинхаса. Он съехал с прежней квартиры.
– Ты думаешь, я не в курсе? Или не знаю его нового телефона? Ты опять забыл, что нас связывает Тамар, – сказала Сарит, протягивая мне записную книжку. – Хорошо, что ты программирование бросил. У тебя там сплошные «багги», наверное.
– Во-первых, нет программиста без «багов», а во-вторых, я сейчас как раз программистом работаю, на стадо зарабатываю.
Я немедленно набрал номер. Законный муж Сарит взял трубку.
– Здравствуй, Пинхас. Это говорит Ури Шахар. Послушай, возможно, рукопись нашлась. Во всяком случае мне стало известно, куда она была перепрятана два года назад... Если твои условия остаются в силе, то давай отправимся туда. Если на этот раз рукопись окажется на месте, то ты можешь ее забрать и дать Сарит развод...
После некоторой паузы, которая длилась для меня если и не вечность, то по крайней мере значительный отрезок моей земной жизни, Пинхас ответил:
– Нет проблем. Я готов выехать при первой возможности. Однако напоминаю, что мне нужна не только рукопись, но и то место, где она была найдена…
– Разумеется.
Мы проболтали с Сарит до поздней ночи, рассказывая друг другу о том, что было с каждым в течение тех полутора лет, что мы не виделись.
На другой день после работы я снова заехал к Сарит, и мы снова без умолку болтали. Сначала втроем с Тамар, потом наедине.
В какой-то момент я, наконец, позвонил Халеду.
– Пинхас согласен. Надо выбираться в ущелье Макух. Так что будь готов.
– Договорись с ним и перезвони мне. И посмотри сегодня вечером телевизор, там будет передача про маштапников.
Хорошо, что он сказал. Нам с Сарит в этот вечер было не до телевизора, и я бы непременно пропустил эту передачу.
В нужный час мы вместе с родителями Сарит уселись перед экраном. На протяжении долгих лет израильское телевидение знакомило свою аудиторию с многочисленными претензиями главарей ООП, с подстрекательскими высказываниями израильских арабов, а также с наиболее одиозными антисемитскими заявлениями террористов всех мастей, передаваемыми по международным каналам типа CNN или «Аль- Джазира». Это почему-то гражданам слышать было необходимо. Но при этом эфир был полностью закрыт для арабов, сочувствующих Израилю, и тем более рисковавших своей жизнью ради его безопасности. Во всяком случае, так повелось после подписания соглашения с ООП.
Однако в связи с последними публичными казнями агентов Израиля в Палестинской автономии масс-медиа решились, наконец, дать слово также и разоблаченным маштапникам.
Выступило несколько человек. Все они сотрудничали по убеждению, а не ради денег или закрытия уголовных дел. Они рассказали о тех преследованиях, которым подверглись со стороны Арафата и они сами, и их близкие. Были зачитано несколько отписок израильских чиновников, желавших пострадавшим здоровья, но решительно ничем им не помогавших.
Суть происходящего прекрасно выразил некий Мухаммад Хамдан Эл-Ахрас. В течение предоставленных ему пятнадцати секунд эфирного времени он успел выкрикнуть, что того, кто спас человеческую жизнь, ни с какой точки зрения нельзя считать предателем и что проблема вовсе не в том, что некоторые арабы сотрудничают с израильскими службами безопасности, а в том, что израильские власти сотрудничают с террористической организацией.
Лучше не скажешь.
