– Да что у вас тут творится?! – вскипел мужчина.
В разговор, грозящий перейти в открытую перепалку, поспешил вмешаться пожилой таможенник.
– Простите, товарищ... э... не имею чести знать вашего звания...
Мужчина оставил замечание без ответа.
– ...но здесь налицо некоторая... э... специфика нашего пункта... Дело в том, что этот автобус – и его пассажиры – нам хорошо знакомы. Мы каждую неделю, а то и чаще пропускаем их через границу и обратно. Практически в неизменном составе...
– Какое это имеет отношение к правилам пересечения государственной границы?
– Вы абсолютно правы, никакого. Однако по этому конкретному... э... случаю, – старший в точности повторил жест своего подчиненного, указывая за окно, – на уровне соответствующих министерств наших стран, – это было добавлено с подчеркнутым значением, – была достигнута некоторая обоюдная договоренность... э... о незначительном послаблении визово пропускного режима...
– Что за черт? Какая договоренность, что за министерства и какие такие «послабления»?! – Голос мужчины гремел, как иерихонская труба.
– Договоренность на уровне делегаций. Министерство – культуры и образования, и еще Общество российско-финской дружбы и Комитеты городов побратимов, – на этот раз четко, без запинки и не менее громко ответил старший таможенник. – Видите ли, уважаемый, под эгидой ЮНЕСКО силами дружественной нам Финляндии здесь, – он постучал ногой по полу, – на территории России, некогда принадлежавшей сопредельной стороне, проводится колоссальная работа по восстановлению и сохранению историко- археологического наследия. Частью этой культурной программы является художественная реконструкция исторических событий...
Офицер пропускного пункта на секунду остановился, чтобы перевести дух. Ошеломленный таким потоком красноречия от молчаливого и угрюмого с виду таможенника, незнакомый мужчина даже не попытался вставить слово. Но риторический запал иссяк, и старший закончил своим обычным негромким голосом, слегка запинаясь:
– У финнов подобралась... э... дружная компания крепких ребят, которые постоянно участвуют во всех... э... мероприятиях. Отличные профессионалы. Но... традиции, знаете ли...
– Да о чем вы? – недоумевающе поинтересовался мужчина.
– Пьют они у нас по-черному! – весело объяснил молодой боец. – Регулярно отмечают завершившиеся баталии. Так что в собственный автобус их грузят, как дрова. Пешком, вы говорите? Да половина из них пальцем пошевелить не могут! А вторая половина... – он картинно вздохнул, – уж лучше бы – в отключке. А то...
Таможенник прислушался.
– Во! Слышите?
Действительно, несмотря на глухо закрытые двери и окна автобуса, даже внутрь помещения таможенного поста доносился какой-то своеобразный шум. Или визг? А может, вой? Хотя определенный ритм в этой какофонии прослушивался.
– Поют!
– Господи! Сколько их там?
– От двенадцати до пятнадцати.
– Вы же говорили, что все точно знаете!
– Хм... Вчера приехали пятнадцать. Понимаете, обычно один-два или даже трое... э... задерживаются у нас в гостях еще на какое-то время...
– Черт знает что творится! Я доложу обо всем своему руководству. – Старший таможенник равнодушно пожал плечами. – А сейчас... сейчас сам все проверю!
С этими словами мужчина стремительно вышел из помещения поста, жестом руки подозвал дожидавшегося его снаружи коллегу, и вдвоем они направились к «веселому» автобусу. Молодой таможенник с нескрываемым удовольствием потер руки:
– Не пропущу такой «концерт»! Присоединиться не желаешь?
Старший отрицательно покачал головой, а молодой вприпрыжку бросился к автобусу.
«Артисты» не подвели: ожидаемый «концерт» начался уже на «сценических подмостках». В медленно и плавно раскрывающуюся перед строгим мужчиной автобусную дверь в облаке сногсшибающего амбре и чуть отставая от им же извергаемой мощной струи алкогольной блевотины, вывалился ярко-рыжий финн, наряженный во что-то похожее на вывернутый наизнанку длинный сторожевой тулуп.
Мужчина профессиональным нырком вбок ушел от этого инстинктивного выброса желудочного спазма, но тут же попал в липкие объятия экзотического скандинава, который своей грязной и вонючей бородой уткнулся ему прямо в лицо. При этом пьяница утробно подхрюкивал и широко разевал рот, очевидно, готовясь к очередному «извержению». С невыразимой брезгливостью на лице мужчина сильно, хотя и сравнительно аккуратно, оттолкнул «туриста», которому, к удивлению, удалось устоять на ногах. Бормоча себе под нос что-то невразумительное, финн поплелся к задним колесам автобуса.
В салоне действительно пели. Все, кто был в состоянии это делать. Человек пять. Впрочем, разглядеть кого-либо за высокими спинками мягких сидений было трудно. Кроме того, на багажных полках, на сиденьях, по всему проходу в диком беспорядке были разбросаны военные костюмы «варваров» и масса оружейной атрибутики: металлические мечи на любой вкус, причудливо изогнутые луки, секиры, щиты с гербами, пики с флагами... Продвинуться вперед даже на пару метров не представлялось возможным.
Единственным трезвым человеком был водитель автобуса. Он же, по совместительству, возглавлял «делегацию» и кое-как изъяснялся по-русски.
– Прошу, господин полицейский!
Шофер протянул пачку паспортов. Мужчина взял их, и вдвоем с напарником они начали медленно продвигаться вдоль салона, героически преодолевая дикие нагромождения всевозможной утвари. Обнаружив в самых невероятных позах кого-либо из «делегации артистов», они, как могли, поворачивали его лицом к свету и долго и пристально сличали с фотографиями на паспортах, отыскивая нужный документ. «Живые» финны были настроены очень дружелюбно: не прекращая своего веселья, они протягивали проверяющим полные стаканы со спиртным и частично опорожненные бутылки, пытались сами отыскать свои документы в общей куче и старательно изображали на лицах дичайшие гримасы, подтверждая собственную похожесть на фотографические снимки. Получалось откровенно плохо.
– Фотки с мордами мало стыкуются, – остроумно и точно прокомментировал молодой таможенник, с удовольствием наблюдая за действиями чекистов от входной двери. – То ли природа у этих чухонцев такая, то ли фотографировать не умеют, а может, тяжелый ратный труд или хронические излишества...
Растрепанные, перепачканные донельзя проверяющие с красными потными лицами кое-как завершили осмотр и, брезгливо отплевываясь и вытирая ладони о собственную одежду – носовые платки ими были уже давно использованы и выброшены, – соскочили со ступеней на бетонку. У правого заднего колеса расплывалась большая лужа, рядом с которой, вытянув длинные ноги, сидел рыжий финн и безмятежно спал. Никакого желания даже приближаться к этому последнему представителю культурно- просветительской богемы дружественной страны у строгого мужчины не возникло. Он повертел в руках единственный оставшийся иностранный паспорт, прочитал в нем слово «Хуйолайнен» и на секунду задумался: это фамилия такая своеобразная или населенный пункт? Глянул еще раз в сторону громко посапывающего викинга, в растрепанной рыжей бороде которого прочно застряли гастрономические остатки всего, поглощенного им за последние сутки и принудительно извергнутого в считаные секунды на суверенную территорию Российской Федерации, и решил, что заинтересовавшее его слово достаточно точно характеризует не только этого конкретного «гражданина мира», но и все здесь происходящее, а кроме того, и его собственное питерское начальство, стерву-жену и даже не ко времени обострившийся геморрой.
Мужчина небрежно протянул оставшийся документ водителю и вместе с напарником скрылся в помещении таможенно-пропускного пункта. Глухо взревев мощным мотором, автобус неторопливо двинулся в сторону Финляндии. Раскинувшийся на его заднем сиденье рыжий финн открыл глаза. Вокруг продолжался искрометный праздник. Никому ни до кого не было никакого дела. Финн достал из кармана
