шлемофон, после чего звуки снаружи исчезли для американца. Заработал вертолетный двигатель. Его шум едва пробивался сквозь звукоизоляцию. «Ирокез» оторвался от бетонного квадрата посадочной площадки и, тяжело покачивая бортами, стал набирать высоту.
Из-за спины бортстрелка, сидящего за турелью с крупнокалиберным пулеметом, Боб смог беспрепятственно рассмотреть раскинувшуюся внизу базу. С высоты птичьего полета постройки ангаров, коттеджи экипажей и вертолеты смотрелись как игрушечные, собранные из конструктора «Лего».
«Ирокез» заложил вираж и взял курс на пустыню. Этот маневр заставил с непривычки учащенно забиться сердце от нахлынувшего удовольствия, схожего с щенячьим восторгом.
Серо-желтая пустыня накатила на них, как гигантская волна цунами, внутри которой винтокрылая машина как будто растворилась и исчезла без следа в бескрайних песках. Только спустя несколько минут Гранд смог перевести дух и сполна насладиться раскинувшимся внизу эргом[7].
– Это и есть Аравийская пустыня, – в шлемофоне ожил динамик переговорного устройства. Говорил Азиз. – Великая и ужасная, хранящая в своей памяти битвы со времен царя Скорпионов, римских легионов и пророка Мухаммеда.
Боб Гранд выставил вверх большой палец. Он действительно пребывал в состоянии искреннего восторга от увиденного и даже на какое-то мгновение почувствовал себя частью всемирной истории…
– Господин капитан! – спустя сорок минут полета раздался голос левого пилота. – Наблюдаю группу всадников.
– Много их? – встрепенулся Азиз. Если это караван контрабандистов, то придется вызывать группу захвата из аэромобильных сил.
– Не больше десятка, – доложил пилот.
– Снижайся, посмотрим, кто это такие, – приказал командир экипажа. – Пулеметчикам быть наготове. – Потом посмотрел на американского наблюдателя: – А вы везунчик.
– Таков закон игры – новичкам всегда везет, – усмехнулся агент и, неожиданно нахмурившись, добавил: – Правда, недолго.
Вертолет снизился до сотни футов, подняв своим винтом облака песчаной пыли. Летчики оказались высококлассными профессионалами. Сделав полукруг, они стали заходить на всадников со спины.
Гранд был немного разочарован, он ожидал увидеть кавалеристов в отливающих золотом кольчугах и с яркими колышущимися от ветра султанами из перьев, сопровождающих верблюдов, груженных восточными богатствами – тончайшими шелками, коврами ручной работы, золотом, специями. Но вместо этого смог разглядеть лишь десяток всадников, как солдаты, одетых во все одинаковое – черные широкие плащи прикрывали их торсы, а головы венчали такие же черные тюрбаны. Зато лошади под ними были просто загляденье – арабские вороные скакуны.
Едущий впереди всадник поднял руку и приветственно помахал вертолетчикам. Азиз перевел взгляд на нового партнера, который из-за спины пулеметчика с нескрываемым интересом разглядывал кавалькаду.
– Муса, а ну-ка сделай еще один круг, – прозвучала следующая команда.
– Йес, сэр! – на американский манер браво гаркнул летчик, затем обернулся, зачем-то показал Гранду кольцо из большого и указательного пальцев и громко захохотал. В динамике янки его смех прозвучал как индюшачий клекот.
«Ирокез» заложил крутой вираж и пошел на второй круг. На этот раз всадников они не увидели, лишь их кони топтались на месте, ожидая команды своих хозяев.
– Шайтан, что это значит? – при виде подобного преображения не удержался от возгласа Азиз.
Роберт Гранд проследил за взглядом капитана и увидел того самого бедуина, что еще минуту назад приветствовал их, а сейчас стоял на вершине большого бархана, вознеся руки к небесам.
«Он что, молится?» – с недоумением подумал Боб. Эта одинокая фигура уже немолодого человека сейчас напомнила ему статую Спасителя в Рио-де-Жанейро. Выстрела он не услышал и сперва даже не понял, что по ним открыли огонь. Первая же пуля нашла свою жертву, швырнув пулеметчика на наблюдателя.
– Что это… – начал было возмущаться Боб, выбираясь из-под неподвижного тела, но тут же возле его лица в полу образовалось несколько пулевых отверстий с выгнутыми наружу острыми краями.
Вертолет все еще совершал разворот, когда взорвалось от попадания лобовое стекло, брызнув градом осколков в кабину. Один из пилотов, сраженный наповал, повалился набок, другой с животным воем схватился за окровавленное лицо. Потерявший управление «Ирокез» нырнул вниз и врезался в плоскую вершину бархана, потом завалился на бок. Сломанные лопасти винта разлетелись с неестественно громким хрустом, который было слышно даже сквозь звукоизоляцию шлемофона. Это походило на близкий взрыв, после чего сознание померкло, и только в мозгу, как на табло салона самолета, высветилось: «Это конец…»
– Боб, Боб!
Открыв глаза, янки увидел склонившегося Азиза. Тот стащил с него шлем и пытался привести парня в чувство.
Лишь спустя несколько секунд новоиспеченный наблюдатель спросил:
– Что случилось? Где я? – Рот наполнился стальным привкусом крови.
– Нас подбили. Нужно выбираться, пока вертолет не взорвался.
Гранд огляделся. Возле него в неестественных позах замерли мертвые, изуродованные бортстрелки. Не думая, что он делает, Роберт оперся на плечо одного из них и попытался подняться, но аравиец подхватил его и потащил через раскуроченную кабину. Едва они вывалились на песок, капитан вновь пришел Бобу на помощь и потащил по шершавому, как наждачная бумага, песку.
Они успели спуститься с подножия бархана, когда до их слуха донесся лошадиный топот. Из-за крайнего песчаного холма выскочили всадники. Тут же радостными возгласами они огласили пустыню. К небу грозно взметнулись изогнутые клинки сабель.
– Шайтан! – только одно слово и смог разобрать американец из потока арабских ругательств, которые выкрикивал Азиз. Капитан вытащил из кобуры пистолет и, схватив рукоятку двумя руками, прицелился и стал стрелять.
Конники стремительно надвигались, когда под одним из них с диким ржанием рухнул конь, следом, взмахнув руками, полетел на песок всадник. Расстреляв всю обойму, Азиз не успел достать запасную – подоспевший бедуин взмахнул саблей, и голова офицера покатилась по песку.
– Я гражданин Соединенных Штатов Америки! – срываясь на хрип, завопил Гранд, выпучив глаза на окруживших его всадников.
Самый молодой из бедуинов уже занес над головой несчастного наблюдателя блеснувший на солнце клинок сабли. Внезапно что-то гортанно выкрикнул старший – горбоносый араб с серебристой бородой. Физиономию молодого бедуина исказила гримаса недовольства, но он ничего не сказал и лишь с громким щелчком вогнал саблю в ножны…
Вой полицейских сирен нарастал, перестрелка на площади окончательно стихла. «Пора и мне линять», – решил Виктор. Он склонился над своей сумкой, когда над самой головой просвистела пуля. По винтовой лестнице, громко топоча ногами, бегом поднимались четверо боевиков, во что бы то ни стало решившие достать снайпера. Их даже не пугала приближающаяся полиция.
– Ну, суки, держитесь, – сквозь сжатые зубы процедил Савченко и дважды выстрелил из карабина от живота. Внизу кто-то громко закричал, и сразу же в ответ зазвучали отрывистые злые очереди.
«Берилл» еще трижды плюнул свинцом, отстреливая последние патроны. Все-таки морпех не готовился к полномасштабному бою, да и времени уже не оставалось. Отшвырнув в сторону бесполезный карабин, Стрелок достал из сумки моток альпинистского троса и с благодарностью вспомнил Алену Воронцову, которая посоветовала захватить с собой веревку. Перебросив через перила один край троса и завязав тугим узлом, второй сбросил вниз, затем ухватился за фал и, перебирая руками, стал быстро спускаться.
Один из боевиков рискнул продвинуться вперед, поэтому, держа перед собой автомат, рванулся вверх по лестнице. Выстрелов по нему не последовало, и остальные поспешили за смельчаком.
Виктор уже был в нескольких метрах от земли, когда раздались первые выстрелы. Диверсант разжал
