— Ничего мы не сможем сделать, — обреченно произнес он и уставился в пустоту, кусая губы.
Когда Артур был еще школьником, задолго до уничтожения Земли, он играл с ребятами в футбол. Играл он так себе. Лучше всего у него получалось забивать мяч в свои ворота. Каждый раз, когда это случалось, он ощущал странное покалывание, наползавшее сзади, с позвоночника по шее и заставлявшее гореть щеки и брови. Сейчас у него перед глазами живо предстала картинка: трава, грязь, толпа презрительно ухмыляющихся мальчишек.
Странное покалывание поползло по позвоночнику к шее, ударило в щеки, заставило пот выступить над бровями.
Он начал было говорить, но не смог.
Попробовал еще раз и опять не смог.
С усилием он взял себя в руки.
— А, — сказал он. Откашлялся.
— А скажите, — заговорил он наконец, и заговорил так нервно, что остальные все как один сразу же повернулись и уставились на него.
— Скажите, — повторил он, — компьютер не говорил, чем он сейчас занят? Мне просто интересно…
Все взгляды были прикованы к нему.
— И потом… ну, в общем, мне правда просто интересно.
Зафод ухватил Артура за шкирку.
— Что ты сделал с компьютером, макака? — грозным шепотом выговорил Зафод.
— Да ничего, — заверил Артур, — ничего такого. Просто некоторое время назад, как мне кажется, он собирался выполнить одну мою просьбу…
— Какую?
— Заварить мне чаю.
— Так и есть, друзья, — неожиданно пропел компьютер, — я над этим работаю и, должен сказать, это задачка не из легких! Когда закончу, скажу.
Компьютер замолчал, и его молчание лишь усилило интенсивность тишины, образовавшейся вокруг Артура.
Словно почувствовав, что напряжение стало невыносимым, вогоны открыли огонь.
Корабль затрясся и загрохотал. Окружавшее его защитное поле было всего-навсего в дюйм толщиной, с каждой секундой оно покрывалось все новыми вмятинами и расходилось все новыми трещинами и вряд ли могло долго противостоять шквальному обстрелу из дюжины наповальных фотразонных пушек в 30 Мегабей каждая. Продержимся максимум четыре минуты, оценил обстановку Форд Префект.
— Три минуты пятьдесят секунд, — сказал он вскоре.
— Сорок пять секунд, — в надлежащий момент продолжил он. Он побарабанил пальчиками по бесполезным кнопкам и бросил на Артура недружелюбный взгляд.
— Чайку захотелось? Ну-ну. Три минуты сорок секунд.
— Прекратишь ты когда-нибудь считать! — взбесился Зафод.
— А как же, — уверил Форд Префект, — через три минуты тридцать пять секунд.
На борту корабля вогонов капитан Простетник Вогон Йелтц сидел совершенно озадаченный. Он готовился к погоне, к взятию на абордаж, к тому, что, может быть, понадобится использовать специально вмонтированный субцикличный нормалетрон против бесконечно-невероятностного двигателя «Сердца золота», но о нормалетроне и речи пока быть не могло, потому что «Сердце золота» висел себе перед ними, как ни в чем не бывало.
Дюжина наповальных фотразонных пушек в 30 Мегабей каждая продолжали палить как сумасшедшие, а «Сердце золота» висел себе и висел, не двигаясь, на вид вполне довольный жизнью.
Вогон проверил все датчики, какие у него только были, чтобы посмотреть, нет ли в чем подвоха, но ни подвоха, ни намека на подвох не обнаружилось.
Он, конечно, не знал про чай.
И не знал, как себя чувствуют пассажиры «Сердца золота» в последние три минуты тридцать секунд своей жизни.
Зафод Библброкс так никогда и не понял, отчего и почему клюнуло ему в этот момент провести спиритический сеанс.
Тема смерти, разумеется, витала в воздухе, но скорее как нечто, чего следует избегать, но уж ни в коем случае не как предмет изучения.
Возможно, паника, охватившая Зафода при мысли о предстоящем воссоединении с покойными родственниками привела его к осознанию того, что они, вполне вероятно, испытывают то же самое по отношению к нему, а поэтому не исключено, что они захотят что-нибудь сделать, чтобы как можно более отдалить момент оного воссоединения.
Или, что тоже вполне вероятно, это была одна из тех необъяснимых подсказок, периодически выскакивавших из загадочных областей его мозга, которые он по невыясненным причинам заблокировал еще до того, как стать Президентом Галактики.
— Ты хочешь поговорить со своим прапрадедушкой? — вытаращил глаза Форд.
— Ага.
Корабль все так же трясся и грохотал. Температура воздуха повышалась. Освещение стало слабее — вся энергия, свободная от работы над чайной проблемой, уходила на поддержание быстро тающего защитного поля.
— Да! — настаивал Зафод. — Я думаю, Форд, он сможет нам помочь!
— И это называется «думать»? Выбирай выражения!
— Предложи что-нибудь другое, если ты такой умный.
— Ну…
— Ну вот и молчи. Садимся вокруг центральной консоли. Так. Давайте, Триллиан, Макака, быстро!
Они сгрудились вокруг центральной консоли, сели, и, чувствуя себя идиотами, взялись за руки. Своей третьей рукой Зафод выключил свет.
Корабль погрузился во тьму.
Снаружи, оглушительный грохот наповальных пушек по-прежнему сотрясал защитное поле.
— Сосредоточьтесь, — прошипел Зафод, — на его имени.
— А как его звали? — спросил Артур.
— Зафод Библброкс Четвертый.
— Как?
— Зафод Библброкс Четвертый. Сосредоточься!
— Четвертый?
— Да! Я — Зафод Библброкс, мой отец был Зафод Библброкс Первый, дед — Зафод Библброкс Второй…
— Как это?
— Авария — с машиной времени и контрацептивом. Отстань и сосредоточься!
— Три минуты, — известил Форд Префект.
— А зачем, — спросил Артур, — мы этим занимаемся?
— Заткнись, — попросил Зафод Библброкс.
Триллиан молчала. Да и о чем тут, думала она, говорить?
Единственным источником света на капитанском мостике были два красных треугольника в дальнем углу — глаза робота Марвина, прозванного андроидом-параноидом, который, на все наплевавший и всеми забытый, сидел сгорбившись, погрузившись в мрачный и не слишком привлекательный мир своих мыслей.
Над центральной консолью согнулись четыре напряженных фигуры, мучительно пытавшиеся не замечать того, как страшно трясется корабль и каким жутким эхом разносятся по нему удары пушек.
