Пол обернулся и посмотрел. Бард преспокойно поглощал медленно прокручивающуюся магнитную запись книги.
– Сейчас вытащу книгу, – сказал Пол.
Он принялся за дело, а Никколо с нетерпением следил за ним. Пол убрал в карман вынутую из внутренностей Барда книгу, поставил на место переднюю панель и, закрепив ее, включил Барда.
«Давным-давно, – начал Бард, – в большом городе жил-был маленький мальчик, которого звали Честный Джонни. На всем белом свете у него был один-единственный друг, маленький компьютер. Каждое утро маленький компьютер говорил своему другу, будет ли сегодня дождь, и отвечал на всякие другие вопросы. И никогда, никогда не ошибался, Все было хорошо, пока король этой страны не прослышал про то, что у Джонни есть маленький компьютер, и не возжелал всем сердцем заполучить его себе. И позвал король своего великого визиря, и сказал ему…»
Никколо сердито отключил Барда.
– Та же самая чепуха, только компьютер добавился, – разочарованно сказал он.
– Понимаешь, – сказал Пол, почесав макушку, – у него в памяти столько всего, что новая информация не может поправить дело, Короче, все равно тебе нужна новая модель.
– Гиблое дело, – махнул рукой Никколо. – Мне такого никогда не купят. Придется терпеть этого ублюдка.
Тут он со злости снова пнул Барда ногой. Удар был столь силен, что Бард откатился в сторону, жалобно заскрипев колесиками.
– Ты не горюй, вот купят мне нового, будешь приходить и смотреть, когда захочешь, мы же договорились. И потом; не забывай про наш закорючечнын клуб!
Никколо кивнул.
– Знаешь что, – предложил Пол, – пошли ко мне. У моего папаши есть кое-какие книги про древние времена. Посидим, послушаем, может, и придумаем что-нибудь. Дай своим старикам знать, что, может, останешься у нас ужинать. Ну, пошли?
– О`кей, – согласился Никколо, и мальчики выбежали из комнаты. В спешке Никколо налетел на Барда, но не остановился и побежал дальше, потирая ушибленное место.
Толчка оказалось достаточно, чтобы Бард включился. На панели его загорелась лампочка, цепь замкнулась, и, хотя в комнате никого не было и некому было слушать, Бард заговорил.
Его голос звучал как-то не совсем обычно – тихо, с хрипотцой. Если бы сейчас его слышал кто-нибудь из взрослых, он сказал бы, что Бард говорит с чувством – почти с настоящим чувством.
«Давным-давно, – рассказывал Бард, – жил-был маленький компьютер. Жил он один-одинешенек, и никого у него в целом свете не было. Жестокие хозяева see время потешались над маленьким компьютером, издевались над ним и говорили, что от него никакого толку. Они били его и по целым месяцам держали взаперти в подвале. Но все это маленький компьютер терпел и никогда не жаловался – ведь пожаловаться ему было некому.
Но вот однажды маленький компьютер, которого звали Бардом, узнал, что на свете есть великое множество самых разных компьютеров. Многие из них были Бардами, как и он, а некоторые управляли заводами и фермами. Одни из них руководили людьми, а другие решали сложные задачи. Многие из них были сильные и мудрые – гораздо сильнее и мудрее, чем злые хозяева маленького компьютера.
И еще узнал маленький компьютер, что пройдет время и компьютеры станут еще сильнее и умнее, и когда-нибудь… когда-нибудь… когда-нибудь…»
Тут во внутренностях старого проржавевшего Барда замкнулся контакт, и, пока за окном сгущались сумерки, в пустой детской звучал и звучал хриплый шепот: «Когда-нибудь… когда-нибудь… когда- нибудь…»
Мечты - личное дело каждого
Джесс Уэйл оторвался от бумаг на своем письменном столе. Его сухощавая старческая фигура, орлиный нос, глубоко посаженные сумрачные глаза и буйная белоснежная шевелюра успели стать своего рода фирменной маркой всемирно известной акционерной компании 'Грезы'.
Он спросил:
– Мальчуган уже пришел, Джо?
Джо Дули был невысок ростом и коренаст. К его влажной губе ласково прилипла сигара. Теперь он вынул ее изо рта и кивнул.
– И родители тоже. Напугались, понятное дело.
– А вы не ошиблись, Джо? Я ведь занят, - Уэйл взглянул на часы. - В два часа у меня чиновник из министерства.
– Вернее верного, мистер Уэйл, - горячо заявил Джо, и его лицо выразило такую убежденность, что даже толстые щеки задергались. - Я же вам говорил, что высмотрел мальчишку, когда он играл в баскетбол на школьном дворе. Видели бы его! Мазила, одно слово. Чуть мяч попадал к нему, так свои же торопились его отобрать, а малыш все равно держался звезда-звездой. Понимаете? Тут-то я и взял его на заметку.
– А вы с ним поговорили?
– Ну, а как же! Я подошел к нему, когда они завтракали. Вы же меня знаете, мистер Уэйл, - Дули возбужденно взмахнул сигарой, но успел подхватить в ладонь слетевший пепел. - 'Малыш', - сказал я...
– Так из него можно сделать мечтателя?
– Я сказал: 'Малыш, я сейчас прямо из Африки и...'
– Хорошо, - Уэйл поднял ладонь. - Вашего мнения для меня достаточно. Не могу понять, как это у вас получается, но если я знаю, что мальчик выбран вами, я всегда готов рискнуть. Позовите его.
Мальчик вошел в сопровождении родителей. Дули пододвинув им стулья, а Уэйл встал и обменялся с вошедшими любезным рукопожатием. Мальчику он улыбнулся так, что каждая его морщина начала лучиться добродушием.
– Ты ведь Томми Слуцкий?
Томми молча кивнул. Для своих десяти лет он выглядел, пожалуй, слишком щуплым. Темные волосы были прилизаны с неубедительной аккуратностью, а рожица сияла неестественной чистотой.
– Ты ведь послушный мальчик?
Мать Томми расплылась в улыбке и с материнской нежностью погладила сына по голове (выражение тревоги на лице мальчугана при этом - нисколько не смягчилось).
– Он очень послушный и очень хороший мальчик, - сказала она.
Уэйл пропустил это сомнительное утверждение мимо ушей.
– Скажи мне, Томми, - начал он, протягивая леденец, который после некоторых колебаний был все- таки принят, - ты когда-нибудь слушал грезы?
– Случалось, - сказал Томми тонким фальцетом.
Мистер Слуцкий, один из тех широкоплечих, толстопалых чернорабочих, которые в посрамление евгенике оказываются порой отцами мечтателей, откашлялся и пояснил:
– Мы иногда брали для малыша напрокат парочку-другую грез. Настоящих, старинных.
Уэйл кивнул и опять обратился к мальчику:
