место в небе стало более четким. Это был ключ, отпиравший сознание. Это был последний кусочек головоломки, завершающий картину.
В том месте поблескивали звезды, невидимые невооруженному человеческому глазу. Одна пылала особенно ярко, и все существо Кейна устремлялось к ней. Слово, которое столько времени зрело в нем, вырвалось наружу.
– Мой дом, - прошептал он.
Он знал? Изучает ли лосось картографию, чтобы найти верховье речки, где за несколько лет до этого он вышел из икринки? Завершился последний этап в медленном взрослении, которое потребовало восьми тысяч земных лет, и Кейн был уже не личинкой, а взрослой особью.
Взрослый Кейн вырвался из человеческой плоти, которая оберегала личинку, и вышел из корабля. Он устремился вперед с немыслимой скоростью - к своему дому, откуда когда-нибудь он отправится блуждать по космосу, чтобы отложить яйцо на какую-нибудь планету.
Он мчался через космос, не вспоминая о корабле, в котором остался пустой кокон. Он не думал о том, что гнал целый мир к овладению техникой и космическими полетами для того лишь, чтобы нечто, называющееся Кейном, могло стать взрослым и исполнить свое предназначение.
Какое дело пчеле до цветка, когда она кончает сосать нектар и улетает?
Перечитывая «Какое дело пчеле?», я невольно вспоминал издателей и редакторов, с которыми работал, и то, как некоторые из них вдруг проваливаются в никуда.
Были редакторы, которых я видел часто, так что между нами возникала близость. Затем по той или иной причине они оставляли свой пост и исчезали из поля моего зрения. Горация Голда я не видел уже много лет, например, и очень давно не видел Джеймса Л. Куинна, который купил «Какое дело пчеле?» и еще несколько моих рассказов. У него был южный говор, насколько помню. Обаятельнейший человек! А теперь я не знаю, где он находится, да и жив ли он.
Они не прилетят
Нарон, представитель умудренной жизнью ригеллианской расы, был галактическим летописцем в четвертом поколении.
У него было две книги – большая, содержащая перечень многочисленных разумных рас из всех галактик, и поменьше, куда заносились лишь цивилизации, достигшие зрелости и мастерства в той степени, которая позволяла им вступить в Галактическую Федерацию.
Из большой книги были вычеркнуты те расы, которые в силу разных причин потерпели крушение: невезение, биохимические и биофизические несовершенства и социальная несправедливость взимала свою дань.
Зато ни один из членов Федерации, внесенных в маленькую книгу, не был оттуда вычеркнут.
Грузный и неправдоподобно древний Нарон поднял глаза на подошедшего гонца.
– Нарон! – воскликнул тот. – Единственный Великий…
– Ну-ну, поменьше церемоний. Что такое?
– Еще одна группа организмов достигла зрелости.
– Превосходно. Превосходно. Быстро же они теперь взрослеют, года не проходит без новичков. Кто это на сей раз?
Гонец назвал код галактики и внутригалактические координаты планеты.
– Да, да, – проговорил Нарон. – Я знаю этот мир.
Гладким почерком вписал он имя планеты в первую книгу и перенес его во вторую, по традиции использовав то наименование, под которым планета была известна большей части своих обитателей. Он написал: Earth.
– Эти юные создания поставили рекорд, – сказал он. – Никто другой не проходил путь от зарождения разума до зрелости с такой быстротой. Надеюсь, здесь нет ошибки?
– Нет, сэр, – сказал гонец.
– Они получили термоядерную энергию, не так ли?
– Да, сэр.
– Ведь это главный критерий, – Нарон усмехнулся. – Скоро их корабли начнут разведку пространства и вступят в контакт с Федерацией.
– Дело в том, Единственный Великий, – неохотно проговорил гонец, – что, по сообщениям Наблюдателей, они еще не проникли в пространство.
– Как? – изумился Нарон. – Так-таки и не проникли? Даже на уровне космических станций?
– Пока нет, сэр.
– Но если у них есть термоядерная энергия, где они проводят испытания и мирные взрывы?
– На своей планете, сэр.
Нарон выпрямился во весь свой двадцатифутовый рост и загремел:
– На своей планете?!
– Да, сэр.
Нарон медленно вытащил свой стилос и перечеркнул последнюю запись в малой книге. Такого прежде не бывало, но ведь Нарон был очень мудр и, подобно любому другому жителю Галактики, мог видеть неизбежное.
– Глупые ослы, – пробормотал он.
Покупаем Юпитер
Хотя он и был симулакрум,[7] однако быстро сообразил, почему люди не торопятся с переговорами. Давно отказавшись от надежды овладеть реальной сущностью энергии, они теперь поджидают его в своей убогой скорлупке, окруженной белым пламенем защитного поля, в нескольких десятках километров над поверхностью Земли.
– Нам понятны ваши нерешительность и сомнения, – мягко говорил симулакрум с окладистой золотой
