новой стране и в новое время. Сын дочери дочери моей дочери, нашел ли я тебя среди роскоши города?
— Но зачем был нужен этот поиск? Почему бы не свести нас всех вместе?
— Потому что в надежде поиска заключена радость, мой сын, — торжественно провозгласил старик, — и обретение исполнено сладости. Мне дали два часа, чтобы я искал, два часа, чтобы я нашел… и вот ты предстал предо мной, тот, кого я не искал при жизни. — Голос его был стар и спокоен. — С тобой все хорошо, сын мой?
— Теперь, когда я нашел тебя, со мной все хорошо, — ответил Мартен и опустился на колени. — Благослови меня, отец, чтобы мне было хорошо во все дни моей жизни с девушкой, которую я хочу взять в жены, и с малышами, которые родятся от моего семени и от твоего.
Он почувствовал, как на его голову легко опустилась старческая рука, после чего послышался лишь безмолвный шепот.
Мартен поднялся.
Глаза старика с мольбой вглядывались в его лицо. Мартену показалось, что взгляд их терял резкость.
— Теперь я спокойно вернусь к отцам моим, сын мой, — произнес старик, и Мартен остался один в пустом парке.
Неожиданно мир качнулся и ожил. Солнце возобновило прерванный бег, подул ветер, и вместе с этим ощущением все скользнуло обратно…
В десять часов утра Сэм Мартен выбрался из такси, безуспешно пытаясь нащупать бумажник, в то время как мимо неслись другие машины.
Красный грузовик притормозил, потом снова поехал. Белая надпись на его борту извещала:
'Ф. ЛЕФКОВИЦ И СЫНОВЬЯ,
ОПТОВАЯ ТОРГОВЛЯ ОДЕЖДОЙ'.
Мартен ее не заметил. Тем не менее, он каким-то образом знал, что все с ним будет хорошо. Знал, как никогда раньше…
Что это за штука - любовь?
– Два совершенно разных вида! - настаивал капитан Гарм, пристально рассматривая доставленные на корабль создания. Его оптические органы выдвинулись далеко вперед, обеспечивая максимальную контрастность.
Проведя месяц на планете в тесной шпионской капсуле, Ботакс, наконец, блаженно расслабился.
– Не два вида, - возразил он, - а две формы одного вида.
– Чепуха! Между ними нет никакого сходства. Благодарение Вечности, внешне они не так мерзки, как многие обитатели Вселенной. Разумный размер различимые члены... У них есть речь?
– Да, капитан, - ответил Ботакс, меняя окраску глаз. Мой рапорт описывает все детально. Эти существа создают звуковые волны при помощи горла и рта, - что-то вроде сложного кашля. Я и сам научился. Это очень трудно.
– Так вот отчего у них такие невыразительные глаза. Однако почему вы настаиваете, что они принадлежат к одному виду? Смотрите: у того, что слева, усики длиннее, и само оно меньше и по-другому сложено. В верхней части у него выпирает что-то чего, нет у того, что справа. Они живы?
– Живы, но без сознания, - прошли курс психолечения для подавления страха. Так будет проще изучать их поведение.
– А стоит изучать? Мы и так не укладываемся в сроки, а нам нужно исследовать еще пять миров большего значения, чем этот. Кроме того, трудно поддерживать Временной Стасис, я бы хотел вернуть их и продолжать...
Веретенчатое тело Ботакса даже завибрировало от возмущения. Скошенная трехпалая рука качнулась в отрицательном жесте, а глаза перевели спектр беседы целиком в красный свет.
– Спаси нас Вечность, капитан! Мы стоим перед серьезнейшим кризисом. Эти создания могут оказаться самыми опасными в галактике - именно потому, что у них две формы.
– Не понимаю.
– Капитан, планета уникальна. Она настолько уникальна, что я сам не в состоянии осознать все последствия. Например, почти все виды представлены в двух формах. Если позволите употребить их звуки, то первая меньшая называется 'женской' а вторая - 'мужской', они то сознают разницу.
Гарм мигнул.
– Какое отвратительное средство связи.
– Чтобы оставить потомство, эти две формы должны сотрудничать.
Капитан с любопытством разглядывавший пленников, резко выпрямился.
– Сотрудничать? Что за чепуха? Самый фундаментальный закон жизни - каждое существо приносит потомство в глубочайшем и сокровенном общении с собой. Что же еще делает жизненные формы жизненными?
– Чтобы одна форма произвела потомство, другая должна участвовать в этом, - упрямо повторил Ботакс.
– Каким образом?
– Очень трудно выяснить. Эта процедура считается у аборигенов интимной. В местной литературе я не мог найти точного и исчерпывающего описания. Но мне удалось вывести кое-какие разумные заключения.
Гарм покачал головой.
– Нелепо. Почкование является священнейшим, самым интимным процессом на десятках тысяч планет.
Как сказал великий фотобард Левуллин: 'Во время почкования, во время почкования, в то самое прекрасное мгновение, когда...'
– Капитан, вы не поняли. Это сотрудничество между формами приводит к рекомбинации генов. Таким образом, в каждом поколении осуществляются новые варианты. Они развиваются в тысячи раз быстрее нас!
– Вы хотите сказать, что гены одного индивидуума могут комбинироваться с генами другого? Вы понимаете, насколько это смехотворно с точки зрения физиологии клетки?
– И все же, - нервно произнес Ботакс под тяжелым взглядом капитана, - эволюция ускоряется. Это просто мир разгула видов их здесь миллион с четвертью.
– Двенадцать с четвертью будет ближе к истине. Не стоит принимать на веру то, что написано в туземной литературе.
– Я сам видел в очень маленьком регионе сотни различных видов. Говорю вам, капитан, дайте им время, и они разовьются в расу, способную превзойти нас и править галактикой.
– Докажите, что сотрудничество, о котором вы ведете речь, имеет место, и я рассмотрю ваши
