походил на нерешительный смех, но через несколько минут вдруг раздался громкий, отчаянный вопль, и шут, спрыгнув с перил, бросился к колыбели. Пытаясь выключить вентилятор, он запутался, нажал не ту кнопку, и массивные лопасти начали крутиться еще быстрее. Тогда он схватил его и остервенело дернул. Оттуда, где шнур был прикреплен к подставке, посыпались искры, а шут уронил все еще жужжащий вентилятор в медный таз, из которого выпорхнула стайка разноцветных бумажек.
На шум выглянула Араба — она слабо улыбалась и прижимала руку к животу: было видно, что ей еще трудно ходить. Не сказав ни слова, она унесла ребенка в дом, а растерянная Эфуа осталась на крыльце, среди разлетевшихся во все стороны денег.
Гости, дождавшиеся обеда, ели молча. Веселился только мужчина в университетской мантии. Он попытался затянуть хоровую песню, но забыл ее и несколько раз повторил первую строчку, надеясь, видимо, с ходу вспомнить остальные:
Когда двор опустел, его окликнула Наана.
— Очень уж ты поторопился, Баако, — сказала она. — Теперь все пропало.
Через три недели после похорон мать обратилась к шуту за помощью, и он милостиво согласился узнать, чего она хочет.
— Пришло время дать объявление в газетах. Про ребенка.
— Зачем?
— Как это так зачем? Ты же знаешь, что мы должны попрощаться с ним. В газетах.
— Попрощаться с ребенком в газетах?
— А что?
— Вам еще не надоела показуха?
— Баако, я устала от вечных препирательств. Мне нужна твоя помощь. Ты можешь написать прощальное объявление? Это ведь всего-навсего стишок.
— Вряд ли я с этим справлюсь.
— Что ж, значит, ты отказываешься нам помочь.
Просматривая газету, он не сразу узнал племянника. Сначала он вообще не обратил внимания на эту фотографию, но потом заметил вентилятор на заднем плане и тогда прочитал объявление:
Глава двенадцатая
Жизнь
Больничный двор окружали высокие стены. Он сидел неподалеку от палаты для особо тяжелых, откинувшись назад и упираясь локтями в землю. Подойдя к нему, Хуана невольно оглянулась и посмотрела по направлению его взгляда — там, за западной стеной, видна была только колокольня католического собора. Ей тоже пришлось сесть прямо на землю; двое больных с любопытством поглядели на них и подошли поближе. Он не пошевелился, и она испугалась, что он опять ее не узнает, и с тоской вспомнила множество прежних свиданий, когда их короткие осмысленные разговоры перемежались бездонными провалами его полнейшей пассивности, и ей вдруг страстно — до молитвенного отчаяния — захотелось, чтобы все это уже было позади, чтобы она снова могла с ним нормально разговаривать, — ей казалось, что тогда она сумела бы вернуть его к жизни.
На этот раз он заговорил первый:
— Как там Скидо?
— Скида?
— Ну, ты видела его. Он-то не похож на меня. Он вез людям полную машину земных благ — пищу, — и его не надо было убивать.
— О ком ты говоришь, Баако?
— Ты же знаешь. Я знаю, что ты знаешь. Ты пытаешься его спасти — и правильно делаешь. Но теперь тебе нечего опасаться. Я ведь друг, а его все равно уже нет. — Он улыбнулся и снова канул в бездонное молчание.
— Я опять разговаривала с твоим врачом, — сказала она.
— Он ничего.
— Он считает, что скоро тебя можно будет перевести в палату для выздоравливающих.
— Да ведь я ничего.
— Баако, попытайся рассказать, что все-таки случилось.
— Спроси у других. Они всегда правы, вот в чем дело.
— Ты про родственников, да? Я расспрашивала их, но они тоже ничего не смогли мне объяснить. Один раз, когда я пришла к ним, со мной захотела поговорить твоя бабушка. Я не поняла ее, но, кажется, она считает, что они хотели тебя убить.
— A-а, Наана. Знаешь, она назвала меня слишком торопливым. И она была права.
— Что же случилось?
— Они сказали тебе правду. Я не подумал о земных благах для них — пожадничал.
— Баако, это же я, Хуана.
— Да, тебя зовут Хуана. Ты мой друг Скидо. Тебе бы надо поостеречься. Никуда нельзя являться с пустыми руками. Это ошибка… нет, преступление.
— Ты захочешь пожить у меня, когда выйдешь отсюда?
— Да я ничего. А вот тебе надо поостеречься. Есть такой один город, где мы ни разу не были, — Бибиани.
— Однажды я была там, еще до знакомства с тобой.
— Тебе наверняка никто не говорил, что значит это название.
— Да я никогда и не думала об этом. Название как название.
— Это значит «Бееби ара ни».
