из его жизни. Она научилась искусству быть постоянно чем?то занятой и так уставала, что, добравшись до постели, спала как убитая.
Никогда до этого не работавшая, Кэтрин теперь расписывала свой день по армейскому распорядку. Она записалась на курсы машинисток, регулярно просматривала в газетах объявления о найме и разослала множество писем по адресам, где могла получить подходящую работу. И каждое утро Кэти просыпалась с молитвой, чтобы Господь помог ей перестать думать об Александре Серрано. К несчастью, игра на рояле не препятствовала воспоминаниям. Напротив, стоило только коснуться клавиш, как с удивительным постоянством перед ее внутренним взором появлялся Алекс, пока усилием воли Кэти не прогоняла видение.
Поэтому, когда Кэтрин подняла взгляд от клавиш и увидела Серрано в нескольких футах от себя, в первый момент она даже не поняла, что этот Алекс настоящий. Все выглядело, как в самых сокровенных мечтах. Поэтому Кэти продолжала играть, не отрывая синих глаз от своего «болезненного наваждения».
— Сыграй для меня, — тихо попросил Алекс. — Пожалуйста… — Незнакомое слово странно прозвучало в его устах.
— Что бы вы хотели послушать? — спросила Кэти, будто Алекс был обычным клиентом, однако обошлась без непременной вежливой улыбки и, опустив глаза, застыла в бессильной ярости. Зачем он здесь? Как нашел ее?
— Все равно.
Кэтрин стала играть Шопена, краем глаза поглядывая на длинные, красивые пальцы Алекса на крышке рояля. Этого зрелища было достаточно, чтобы выбить ее из колеи.
— Бармен сказал — в девять у тебя перерыв.
— Я не собираюсь проводить его с тобой.
Алекс положил в поле ее зрения на крышку рояля потертый кожаный футляр.
— Ожерелье твоей матери…
— Я его продала!
— А я выкупил.
— Не нужно! — выпалила Кэтрин. — Я хочу, чтобы ты ушел и оставил меня в покое!
— Джентльмен ваш друг, мисс?
Кэти повернула голову. В разговор решил вмешаться помощник управляющего, наблюдавший из?за стойки бара.
— Нет! — ответила Кэти.
— Ну, это маленькая ложь, сказанная в минуту раздражения, — язвительно улыбаясь, откликнулся Алекс. — Ваша пианистка — моя жена.
— Правда?
Хотелось закричать, что это грязная ложь, но Кэти лишь коротко кивнула.
— И сейчас у нее будет перерыв, — вкрадчиво добавил Алекс. Кэтрин захотелось его ударить.
Она прошла через зал к своему столику у стойки бара. Усевшись напротив, Алекс не спускал с жены глаз. Просто смотрел без всякого выражения на красивом лице. Кэти заметила, что Серрано похудел — щеки ввалились, четче обозначился подбородок. Футляр с ожерельем, оставленный на рояле, снова лежал перед ней.
— Как ты нашел меня? — бросила Кэтрин. — И что тебе нужно?
— Нашел с трудом и хотел показать кое?что. — Александр медленно вытащил из внутреннего кармана лист бумаги, развернул и положил на стол. — Ведь ты имеешь на это полное право, верно?
Свидетельство о рождении. Кэтрин не знала, смеяться или плакать. Свидетельство подтверждало факт рождения Александра Серрано у Энрики Серрано в швейцарской клинике тридцать лет назад.
— Здесь нет имени отца. Когда я потребовал ответа у Кармен, она сказала, что тот был женатым человеком и его имя моя мать назвать отказалась. Кроме того, она предупредила меня, что Рамиро ничего не знал о внебрачном ребенке жены. Мне напомнили о преимуществах, которые я извлек благодаря этому обману, и какова бы могла быть моя жизнь, если бы меня не оставили в семье. И еще сказали ? мой долг хранить молчание и никогда не смущать Энрику напоминаниями о нашем родстве, — жестко закончил Алекс.
Невольно Кэтрин бросила на мужа полный искреннего сострадания взгляд.
— Как это жестоко…
— До того дня, когда Кристоф показал мне это свидетельство, я и понятия не имел, что Кармен мне не мать. Я был просто раздавлен, когда понял, как далеко Ориго и Кармен зашли в своем обмане. Я обратился к Энрике в поисках ответа на свои вопросы. Считал, что имею на это право. Но она убежала, — напомнил Алекс. — И тем самым подтвердила каждое слово, сказанное Кармен. Поэтому я больше вообще не подходил к Энрике. Она всегда так нервничала… Я боялся за всех нас.
— Нет. Ты боялся за нее, — поправила Кэти, ибо слишком хорошо знала: Алекс никогда в этом не признается.
— Конечно, — нехотя сказал он, убирая свидетельство.
— А сейчас ты с ней поговорил?
— Да. И с Рамиро. — Глаза Алекса неожиданно блеснули.
Кэтрин покраснела.
— Я подумала, ты должен услышать о такой важной вещи не от меня…
— Рассказ Рамиро растрогал и даже обрадовал меня. Всю жизнь я мечтал об отце, который пригрозил бы пересчитать мне все зубы, если я посмею еще раз огорчить свою мать.
Кэти посмотрела на мужа со страхом.
— Теперь я знаю, откуда у меня этот взрывной характер… — Алекс грустно улыбнулся, и у девушки больно сжалось сердце. — Мне Рамиро нравится. И всегда нравился. Мы с отцом два сапога пара. И в один прекрасный день, когда Кармен перестанет бояться угрозы разоблачения, — Алекс тщательно подбирал слова, — мы открыто признаемся в нашем родстве. И плевать мы на всех хотели!
— Чудесно… Я счастлива, что все наконец встало на свои места. — Однако в голосе Кэти не слышалось радости. Она наконец поняла, зачем пришел Алекс, — рассказать ей «хэппи?энд» истории, которая началась с шантажа Кристофа.
Наступило неловкое молчание. Алекс взглянул на часы.
— Не стану задерживать тебя…
Звук ее разбитого сердца, казалось, огласил весь зал. Было бы легче не видеть мужа вовсе, чем вот так, ненадолго.
— Я купил дом за городом, — неожиданно сказал Серрано. — А лондонский ? продаю.
Еще один гвоздь в крышку ее гроба. Кэти силилась представить Алекса среди зеленых полей… и не могла. Это была ее идея ? жить за городом.
— Я думал, может, ты… ну, в общем, захочешь поехать посмотреть на дом.
— Зачем? — Господи, сколько же можно, в смятении подумала Кэти.
— Да так. Просто пришло в голову.
Снова последовало молчание.
— Ты нашла работу, — с усилием проговорил Алекс.
— Я здесь не останусь, — так же натянуто ответила Кэт. — Это только начало. У меня все в полном порядке, так что можешь не беспокоиться.
— А почему я должен беспокоиться? — Алекс задумчиво рассматривал свой бокал.
— Ты наверняка хотел, чтобы жизнь раздавила меня…
— Может быть, — не стал отрицать он.
— Мой адвокат уже связался с тобой? — В отчаянии Кэти продолжала сыпать соль себе на рану.
Опять наступило молчание, а потом Алекс угрюмо бросил:
— Ты выбросила все мои носки…
Бледность Кэтрин сменилась ярким румянцем. Она не осмеливалась встретиться с мужем взглядом.
— Это что?то вроде заявления.
