— Ты думаешь, меня может подстерегать какая?то опасность?..
— Я не знаю, что тут можно думать, но рисковать тобой я не желаю. Бога ради, пойдем скорее ко мне, пока ты совсем не окоченела. Через эту крышу в час проливается доброе ведро воды, поэтому ты пойдешь ко мне, хочется тебе этого или нет! Понятно?
Роми вдруг и в самом деле ощутила себя слишком несчастной и бессильной, чтобы спорить с ним.
— В чем ты сейчас нуждаешься, так это в тепле, — сказал Клод нежно.
Роми подняла глаза и невольно сжалась. Если его мокрая от дождя рубашка просвечивала насквозь, то, что должно было твориться с материей ее тонкой светлой блузки, прилипшей к груди!
— Клод! — жалобно всхлипнула она. — Мне не по себе оттого, что здесь есть кто?то, кто желает причинить мне зло. А потом, как это ни ужасно, я начинаю приходить к заключению, что моя мать, возможно, и в самом деле… лгунья!
— Этого?то я и боялся… Того, что рано или поздно ты откроешь для себя эту правду.
— Ты как будто догадывался, что она не с отцом, а поэтому ждал меня за дверью телефонной будки?
— Я весьма неплохо знаю ее, чтобы понять, что она может обмануть и тебя, — нехотя ответил он.
Слезы заструились по щекам, мешаясь с дождем.
— Как это больно, — прошептала девушка со слезами в голосе. — Я так верила ей, Клод. Я ведь сказала ей, что не смогу оставить папу надолго. Я накупила продуктов и наготовила ему еды на неделю или около того, а потом должна была приехать мать и остаться с ним, пока я буду находиться здесь. Она и заявила, что находится с ним, когда звонила сюда сразу после приезда. София ведь знала, что он не в состоянии самостоятельно обслуживать себя. Как она могла так жестоко поступить по отношению к нему?!
Не выдержав силы отчаяния, Роми разразилась потоком слез и прижалась щекой к его щеке. Клод обнял ее еще крепче. Тела их, казалось, слились воедино.
Боже, как я хочу, чтобы он никогда не выпускал меня из своих объятий! — с отчаянием подумала Роми. Пусть вечно он обнимает меня!..
12
Они стояли в полутемном холле замка. Клод поцеловал ее мокрые волосы и прошептал: — Ты заболеешь, милая, если будешь и дальше стоять здесь в этой мокрой одежде. Тебе надо переодеться… Пойдем наверх, там тепло и сухо.
От одной мысли о том, что ей придется снимать одежду в одном помещении с ним, Роми бросило в жар.
— Ты сам весь мокрый, — смущенно улыбнувшись, прошептала она. — Смотри, мы залили водой весь холл. Ты не боишься, что твои расходы на реконструкцию замка сильно возрастут?
— Опять твои шуточки! Ничего, на этот раз не убежишь! — произнес он решительно.
— Убегу? Не понимаю…
Голос Роми звучал удивительно тихо, и вообще, все вокруг происходило, как в замедленной съемке. Пальцы Клода коснулись влажного воротничка ее блузки, расстегнули одну пуговку, другую… С губ девушки слетел стон желания.
— Нам нужно обсушиться, — хрипло промолвил он.
Нет, подумала она. Хочу оставаться здесь, с тобой! Но в то же время, как будто вовсе не ее голос ответил:
— Да!..
Клод вздрогнул. Ему, наверное, было холодно, и, несмотря на это, он хотел разъединить их тела. Жестокий! Руки Роми непроизвольно впились еще крепче в его мокрую рубашку. Она прижалась плотнее к его телу и изумленно расширила глаза, почувствовав прикосновение чего?то твердого к ее животу, — явное свидетельство того, что он возбужден. Как и она, впрочем.
— Я не хочу, чтобы ты простудилась, — прошептал он, однако, не двигаясь с места.
Тогда согрей меня, сверкнула в ее сознании мысль, но с губ слетело лишь:
— Ты тоже не простудись, Клод. Медленно и бесконечно нежно он провел пальцами по влажной коже ее плеч.
— Да ты совсем горячая!
Да? А ведь и ты тоже, промелькнуло у нее в мозгу. Роми ощущала жар его тела под своими ладонями. Руки ее как бы сами собой поползли вверх, сомкнувшись на его затылке, где кучерявились черные завитки его влажных, дурманяще?ароматных волос.
Клод чуть отступил назад и приподнял указательным пальцем ее подбородок. Роми напряглась.
— Я поцелую тебя? — прошептал он.
— Нет, не надо… — чуть слышно ответила она, на самом деле, мечтая о его поцелуе.
— А все?таки я поцелую! — чуть улыбнувшись, сказал он.
— Нельзя!
— Но почему? — спросил Клод, нежно касаясь горячими губами ее лба. — От тебя пахнет дождем. Совершенно, волшебный, опьяняющий запах!
— Сильви! — прошептала Роми, чувствуя, как от одного этого имени рот ее сводит, как от лимона.
— Ее же здесь нет, не бойся, — пробормотал он, отыскивая дрожащими от вожделения губами горячие губы Роми.
Роми сжалась в комок, боясь, что растает в его объятиях раньше, чем получит ответ на этот главный и, по большому счету, единственный вопрос, который не давал ей покоя.
— Нет, Клод, я так не могу… Это… это нечестно, — запинаясь, пробормотала она, пытаясь увернуться от поцелуя.
— Ты ничего и никогда не забываешь, — хриплым от волнения голосом ответил Клод. — Сильви, рано или поздно придется жить своей жизнью. Она уже успела завести здесь сразу нескольких приятелей, хотя и скрывает это от меня… Уверен, что в попутчиках у нее не будет отбоя.
Только не это! — испуганно подумала Роми. Она никогда не желала того, чтобы ради нее мужчина разбивал жизнь другой женщины.
— Я так не могу! — прошептала она жалобно, откинув голову назад. — Не хочу, чтобы ты и она расстались из?за меня! Я изведусь от угрызений совести.
— Роми, милая! — пробормотал Клод. — Когда?нибудь она поймет нас. Сильви, не должна вставать между нами!
— Но она уже стоит между нами!
— Нет! Никогда не стояла, и не будет стоять! Для меня существуешь лишь ты.
Слегка наклонившись, Клод нетерпеливыми руками стал расстегивать нижние пуговки ее блузки.
— Боже, Роми! — вырвалось у него, когда ее упругие груди открылись его взору. — Как ты прекрасна! Еще прекраснее, чем я воображал себе на протяжении этих недель!
— Ты не шутишь? — У Роми мгновенно пересохло в горле от мысли, что не только она неотрывно думала все эти дни о его теле, пытаясь представить, как оно выглядит без одежды. Выходит, и он грезил о том же?
Пальцы Клода коснулись ее затвердевших сосков, лаская их, лишая девушку всякой способности к сопротивлению.
— И я вовсе никакая не красавица, не смейся надо мной, Клод!.. — прошептала Роми, чувствуя, что еще секунда, и она разрыдается от переполнявших ее противоречивых чувств.
— Мне нет нужды притворяться, милая! — Он нетерпеливо сорвал с себя мокрую рубашку и швырнул ее в сторону, затем поймал ее руки и положил их себе на грудь. — Прикоснись ко мне… Почувствуй меня…
