который, начав с доцентуры в Петербургском университете (1866 г.), был последовательно профессором в Казанском (1868 г.). Киевском (1869 г.), Новороссийском (1874 г.) и, наконец, Петербургском университете (1890 г.).
Однако подобных случаев оказалось немного, главное же, такие перемещения совершались обычно из одного провинциального университета в другой, или же данное лицо переходило в Петербургский университет из провинциального приблизительно в одно время с избранием его членом Академии наук. Ввиду этого мы решили для упрощения дела объединить провинциальные университеты в одну рубрику и не считать службы в Петербургском университете одновременно или почти одновременно с пребыванием в Академии. При этом получились следующие данные.Таблица IX. Профессура академиков в высших учебных заведениях
6 Эта цифра ниже действительной, так как академики, перешедшие из провинциальных университетов в Петербургский незадолго до их избрания или после избрания в академию, сюда не причтены.
Эти данные вполне гармонируют с данными таблицы VII. Там мы видели, что 76 % наших академиков являются питомцами наших русских университетов, здесь мы видим, что 69 % их были до избрания в академию профессорами в этих университетах – опять-таки, главным образом, в Петербургском и Московском [118] . Факт этот не имеет особенно большого евгенического значения, но его не мешает иметь в виду, когда заходит речь о судьбе наших университетов и об их ценности для государства. Не будь наши университеты тем, чем они были за последние три четверти века, еще большой вопрос, могло ли быть у нас столько выдающихся ученых, которые украшали собою Академию, и могла ли бы, говоря словами одного из первых русских академиков, «собственных Платонов и быстрых разумов Невтонов российская земля рождать»? Во всяком случае, что наши академики – плоть от плоти и кость от кости наших университетов, – факт, стоящий вне всяких сомнений, и факт – настойчиво повторяем это – имеющий важное общественное значение.
Кроме той основной должности, о которой до сих пор была речь, наши академики выполняли много и других обязанностей как до избрания их в Академию, так и после этого избрания. При этом дело идет, главным образом, о таких функциях, которые самым тесным образом связаны с научной и педагогической работой: деятельность в различных ученых обществах, директорство в научных и исследовательских учреждениях, выборные должности административного характера в высших учебных заведениях и т. п.
Нередко, однако, академики выступали и на таких должностях, которые имеют уже более отдаленное отношение к науке и носят чисто административный характер. Укажем в виде примера на должности сенатора, занимавшиеся некоторыми членами Академии наук (В. П. Безобразов, Н. В. Калачов и др.), попечителей учебных округов (В. В. Вельяминов-Зернов, Н. А. Лавровский, Н. Я. Сонин), директоров департамента (В. В. Латышев) и даже министров (А. С. Норов, Н. X. Бунге). С другой стороны, мы видим некоторых из наших академиков выполнявшими чисто общественную работу в виде гласных земства или гласных думы или входившими в последние годы перед революцией членами Государственного Совета по выборам.
Однако эта – все же побочная – деятельность наших академиков не представляет для нас особого интереса, почему мы и не даем для нее специальной таблицы и не будем останавливаться на ней более подробно, а перейдем вместо этого к другим более важным для нас вопросам.
6. Место рождения и происхождения
При разработке материала по ленинградским ученым и представителям искусства [119] мы различали, во-первых, место рождения данного лица и, во-вторых, его место происхождения, понимая под последним место рождения отца, которое в очень многих случаях совпадает с местом рождения деда и вообще является более характерным. Так же мы поступим и здесь, при разработке материала по нашим академикам.
При этом мы разобьем всю Россию, как это делалось нами и в упомянутых выше работах, на несколько главных областей, а именно:
Ленинград, т. е. Петербург старого времени, выделяется нами в особую рубрику, точно так же, как и заграница.
Таблица X. Место рождения
При подобном делении данные о местах рождения и происхождения наших 150 академиков приобретают следующий характер.
Эти данные представляют наибольшее отличие от таких же данных для ленинградских ученых и представителей искусства, во-первых, гораздо более сильным участием лиц, родившихся в центре России и на Поволжье, и, во-вторых, более слабым – уроженцев Петербурга и западного края. В частности, в центральных губерниях родилось 39 лиц (26 %) – из них в Москве 14 (91/3%) – в Приволжских губерниях 19 (122/3%) и 2 лица (11/3%) были родом из Уфы и Оренбурга. Если присоединить к ним 91/3% лиц, родившихся в северной области, то окажется, что половина всех наших академиков родилась в великорусских губерниях, тогда как среди ленинградских ученых и художников таких оказывается только треть.
Впрочем, данные о месте рождения менее характерны – гораздо важнее в этом отношении место происхождения, к которому мы теперь и перейдем, хотя последняя графа таблицы X уже говорит нам, что у наших академиков между местом рождения и местом происхождения замечается очень большое совпадение – большее, чем в каком-либо другом обработанном нами материале.
Эти данные лишь подтверждают и усиливают то, что было подмечено нами при разборе данных о местах рождения.Таблица XI. Место происхождения
В самом деле, и с точки зрения места происхождения 48 % наших академиков оказывается родом из центра или Поволжья (33 % из центральных и 15 % из приволжских губерний), тогда как среди ленинградских ученых и художников таких было только около 30 %. Уроженцев Петербурга оказывается гораздо меньше, чем среди ленинградских ученых и художников, причем здесь должна быть отмечена еще одна характерная подробность. Оказывается, что среди 8 лиц, отцы которых родились в Петербурге, у 6 деды были родом из-за границы, т. е., в сущности, Ленинград, с точки зрения места происхождения наших академиков, должен быть объединен в одну категорию с западным краем и заграницей. Что касается до двух последних рубрик, то западный край, как место происхождения, представлен среди академиков слабее, чем у ленинградских ученых (и так же, как среди художников), а заграница – сильнее (и почти так же, как среди художников). Разбивая наши области на три категории – великорусскую, украинскую и западно-заграничную, мы получим следующее любопытное сопоставление:
Отмеченное уже нами раньше сходство между ленинградскими представителями науки и искусства выступает при этом особенно ярко, и в то же время мы видим, чем отличаются от них обследованные нами теперь члены Академии наук. Хотя они собирались в академию со всех концов России, среди них резко преобладают уроженцы великорусских губерний и зато гораздо меньше элементов, происходящих из нашего бывшего западного края и заграницы. Словом, с этой точки зрения Российская академия наук вполне оправдывает свое имя. 7. Национальное и сословное происхождение
Рождение и даже происхождение в той или иной области нашей родины не решают еще, конечно, вопроса о национальности данного лица, между тем последняя представляет очень большой интерес.
Этим вопросом, как было отмечено уже выше, занимался в своей работе И. И. Янжул, но его критерий национального происхождения не совпадает с нашим, так как он основывался при этом, главным образом, на месте рождения [121] . Для нас же национальность определяется тем, какого происхождения были предки данного лица, т. е. его отец, мать и, если известно, деды и бабки. Если в двух-трех предшествующих поколениях нет указаний на примесь иноплеменной крови, мы признаем данное лицо «чистым» русским, хотя бы даже отмечалось, как у представителей некоторых семей, что их род ведет свое начало от такого-то выходца заграничного или татарского происхождения. Если один из родителей или дедов (соответственно бабок) является лицом иностранного происхождения, мы признаем данное лицо имеющим смешанное происхождение. Если оба родителя несомненно иноплеменного происхождения, мы считаем данное лицо иностранцем, хотя бы оно и даже его родители родились в России. Такого критерия мы держались при обследовании ленинградских ученых и представителей искусства, и его же мы применили к анкетам наших академиков, причем получили данные, приведенные в табл. XII.
Данные этой таблицы требуют одной оговорки. Материал по академикам нашего периода I собирался нами, главным образом, по литературным источникам, тогда как для сведений об академиках двух последних периодов
