Я приготовился выкинуть его из дома.
— Но если вас мучают сомнения, подозрения относительно того, чем занималась ваша жена, тогда, наверное, вам стоит выслушать меня и даже ответить на пару моих вопросов.
Моя ладонь по-прежнему лежала на дверной ручке. Я почувствовал, как участилось мое дыхание, а в висках начала пульсировать кровь.
Я захлопнул дверь.
— Пять минут.
Мы снова вернулись в гостиную.
— Начнем с того, что я расскажу вам, на кого работаю, — начал Твейн. — Я имею лицензию частного детектива в детективном агентстве «Степлтон». К нам обратилось объединение ведущих модных холдингов, чтобы отследить распространение контрафактной продукции. Поддельных сумок в том числе. Полагаю, вам известно о торговле подобными товарами?
— Я слышал об этом.
— Тогда давайте сразу перейдем к делу. — Артур Твейн вытащил из внутреннего кармана пиджака конверт и достал оттуда лист бумаги. Он развернул его и протянул мне. Там оказалась распечатана фотография.
— Вы узнаете этого человека?
Я с неохотой взял у него фотографию и посмотрел на нее. Высокий мужчина с черными волосами, худой и подтянутый, со шрамом над правым глазом. Снимок скорее всего был сделан на улице Нью-Йорка, хотя в кадр не попало ни одного из известных зданий.
— Нет, — ответил я, возвращая фотографию. — Никогда не видел его.
— Вы уверены?
— Уверен. У вас есть что-то еще?
— Вы хотите знать, кто он?
— На самом деле не очень.
— Вы должны.
— Почему?
— Ваша жена звонила ему в день аварии.
— Шейла ему звонила?
— Именно так.
Во рту у меня пересохло.
— Кто он?
— Точно мы не знаем. Он проходит под именами Майкл Сэйер, Мэтью Смит, Марк Салазар и Мэдден Соммер. Мы считаем, что его фамилия Соммер. Люди, на кого он работает, нанимают его, чтобы он разводил стрелки.
— Что разводил?
— Улаживал проблемы.
— Моя жена не знала никого с такой фамилией.
— Она звонила на мобильный Соммера днем. — Твейн снова засунул руку в карман пиджака и извлек оттуда маленькую записную книжку «Молескин», полистал ее, нашел то, что искал, и проговорил: — Все верно. Вот. Это было в начале второго. Позвольте зачитать вам номер.
Он прочитал набор цифр, от которых у меня упало сердце, хоть я и не набирал их уже несколько недель.
— Узнаете их?
— Это мобильный Шейлы.
— Ваша жена позвонила Соммеру в день смерти, в тринадцать ноль две.
— Скорее всего она ошиблась номером. И как, черт побери, вы это узнали? Откуда у вас информация?
— Мы сотрудничаем с рядом силовых ведомств, которые предоставляют нам некоторые данные наблюдений. Кстати, номер, на который звонила ваша жена, больше не принадлежит Соммеру. Он меняет номера сотовых чаще, чем я ем чизкейки. — Твейн слегка похлопал себя по животику.
— Ну хорошо, Шейла звонила этому Соммеру. И кто он такой? Чем занимается?
— В ФБР считают, он связан с организованной преступностью.
— Это просто смешно.
— Отнюдь, — возразил Артур Твейн. — Соммеру часто звонят женщины — а также мужчины, — которые не знают о его криминальных связях. Иногда они подозревают его в каких-нибудь темных делах, но полагают, это не причинит им вреда. Его принимают за бизнесмена, представителя компании, занимающейся импортом товаров.
— Каких именно? Когда вы пришли, речь шла о сумках. Этот человек перепродает сумки?
— И сумки тоже.
— Он больше похож на торговца оружием или наркотиками.
— Соммер может достать и это. Особенно последнее. В некотором роде.
— Я вам не верю. Не думаю, будто дамские сумочки могли бы заинтересовать такого типа.
— Соммер готов заниматься всем, что приносит ему деньги, и сумками в том числе.
— И в чем вы пытаетесь меня уверить? Что моя жена хотела купить поддельную сумку у бандита?
— Не только это. Я вообще не думаю, что она покупала сумки. Люди Соммера готовы предложить самые разные товары. Впрочем, такую возможность нельзя исключать. Мистер Гарбер, вы слышали о вечерах с продажей сумок?
Я удивленно открыл рот:
— Вы шутите? У нас в доме устраивали нечто подобное… — И осекся.
— Значит, слышали, — продолжил он. — Такие сборы весьма популярны. Очень неплохое развлечение. Своего рода девичник — с вином, закусками. А потом они возвращаются домой с красивыми сумками от Прада или Марка Джейкобса, Луи Вюиттона или Валентино, причем на вид сумки не отличишь от настоящих, и лишь их хозяйки знают, что это фальшивки.
Я внимательно изучал его.
— Почему бы вам не заняться расследованием настоящих преступлений?
Артур понимающе улыбнулся.
— Так говорят большинство людей. Но продажа поддельных товаров — тоже преступление. Федерального уровня.
— Я не верю, что полиция будет тратить на это время, когда повсюду убивают людей, в страну ввозят наркотики, а террористы планируют очередное злодеяние. И кучка женщин, которые собираются, чтобы купить поддельную сумку от Марка Фенди…
— Марк Джейкобс или Фенди, — поправил он меня.
— Да какая разница! И что с того, если они ходят с подделками? Если это все, что они могут себе позволить? Если им не по карману купить настоящую? Кому это вредит?
— Как вы думаете, с чего мне стоит начать? — спросил Твейн. — С компаний правообладателей, чья торговая марка используется незаконно и чье авторское право нарушено? С миллионов долларов, которые в результате этих преступлений теряют они и те, кто на них работает?
— Я уверен, они это переживут, — заметил я.
— Ваша дочь Келли, сколько ей лет?
— Какое это имеет отношение к Келли?
— Думаю, ей около семи, так?
— Восемь.
— А вы можете представить, чтобы она пошла на работу и трудилась по десять или даже больше часов в день на фабрике по производству подделок? Именно в таком возрасте китайские мальчики и девочки начинают работать за доллар в день. Они работают так…
— Ну конечно, вы разыгрываете карту эксплуатации детей, хотя на самом деле все эти компании волнует лишь потеря прибыли…
