что позволяло ему иметь много друзей.
Все эти качества и прельстили вдову ван Буш. Ей сразу понравился рослый красавец, застенчивый, как ребенок, и доверчивый, как агнец. Это потом у него разовьется мегаломания, то есть мания величия, а тогда он еще был скромен и даже не уверен в себе. Ему тоже, видимо, приглянулась богатая вдовушка, хотя та и была старше его на несколько лет. Она ввела молодого супруга в придворные круги, познакомила с музыкантами, артистами и поэтами.
Что касается его коллег-врачей, то и они отдавали должное доктору Месмеру, тем более что в его доме всех их ждало щедрое угощение. В остальном же он такой, как и они, — обычный практикующий доктор.
Еще Парацельс, живший в XVI веке, считал, что магниты обладают особой силой. Этот знаменитый врач, алхимик и мистик эпохи Возрождения и по сей день остается странной и загадочной фигурой. Родился он в 1493 году в деревне неподалеку от Цюриха, южнее Боденского озера. Отец его Вильгельм Бомбаст из Гогенгейма был потомком старинного рода, чьей древней резиденцией служил замок Гогенгейм вблизи Штутгарта в Вюртемберге. В своей деревне отец стал известным врачом, женился на сестре-хозяйке из местного аббатства. Через год у них родился сын, названный Филиппом Ауреолом Теофрастом Бомбастом из Гогенгейма.
Существует легенда, что в детстве мальчик был оскоплен. То ли это произошло в результате несчастного случая, то ли над ним надругался пьяный солдат, точно не известно. Известно, однако, что на лице Парацельса не росла борода, и череп, сохранившийся до наших дней, по форме больше напоминает женский, чем мужской. Обычно таким его и рисовали — такой он и на портрете, который до сих пор можно увидеть в Зальцбурге.
В ранней юности Парацельса приучил к наукам отец, преподавший сыну основы алхимии, хирургии и терапии. Затем он обучался у монахов монастыря св. Андрея, расположенного в Северной Италии около города Савоны. В шестнадцать лет его отправили на учебу в университет Базеля, основанный в середине XV столетия папой Пием II в швейцарском городе на Рейне.
После этого он брал уроки у знаменитого богослова и историка Иоганна Тритемия, настоятеля монастыря св, Иакова в Вюрцбурге — одного из величайших адептов магии, алхимии и астрологии. От него он воспринял склонность к оккультным наукам, что привело его в лабораторию еще одного алхимика Сигизмунда Тирольского. Этот любитель тайного знания принадлежал к типу образованных алхимиков, которыми скорее руководил чисто познавательный интерес, а не страстное желание найти рецепт получения золота и философского камня.
В лаборатории адепта тайного алхимического искусства Парацельс перенял многие секреты «целомудренной блудницы», как называл алхимию Иоганн Тритемий, — «она никогда ничьим объятиям не отдающаяся, а те, кто домогался ее, уходили ни с чем». И всякий раз, когда алхимики терпели неудачу в «производстве» реального золота, это делало их мошенниками, а успех — еретиками, так как их алхимическая практика противоречила нормам теологической ортодоксии.
Парацельс побывал в Германии, Франции, Нидерландах, Дании, Швеции и России. В Италии он служил военным хирургом, участвовал во многих военных экспедициях. Считают, что он даже посетил Индию, после того как был захвачен в плен турками. У них он пробыл восемь лет и в 1521 году оказался в Константинополе, где будто бы получил «философский камень» — вещество, с помощью которого якобы можно было обращать неблагородные металлы в золото и серебро, а также получить бессмертие.
По другой версии, этот «камень» попал к нему от соотечественника, некоего Соломона Трисмозина, якобы обладавшего универсальной панацеей долгожительства. Тогда же, в плену, ему и открыли свое тайное учение восточные адепты оккультизма.
Но что вернее, гак это то, что свои знания по оккультизму он приобрел у странствующих европейских астрологов и алхимиков. И вообще он собрал много полезных сведений, причем не только по алхимии, но и по медицине от врачей. Как написано в одной книге о нем, «он черпал знания и от великих, и от малых, у ученых и среди простонародья; его можно было встретить в компании погонщиков скота или бродяг, на проезжих дорогах и в трактирах».
Так, в скитаниях, он провел целых десять лег. За это время ему приходилось быть и врачом, и магом, и алхимиком.
В поисках истины Парацельс отправился путешествовать. Он писал: «Я скитался в поисках моего искусства, нередко подвергая опасности свою жизнь. Я не стыдился даже у бродяг, палачей и цирюльников учиться всему, что считал полезным». И считал, что знание, для которого предназначен человек, не ограничено пределами одной страны. Никто не сможет овладеть практическим опытом, не выходя из дома, и обнаружить учителя тайн природы в углу своей комнаты. Поэтому нельзя презирать того, кто отправился на поиски. «Те, кто остается дома, — говорил он, — возможно, живут спокойнее и богаче, чем те, кто странствует; но я не желаю ни спокойствия, ни богатства. Счастье лучше богатства; счастлив же тот, кто путешествует, не имея ничего, что требовало бы заботы».
Далее следует такая сентенция: «Желающий изучить книгу природы должен ступать по ее страницам. Книги изучают, вглядываясь в буквы, которые они содержат, природу же — исследуя сокрытое в сокровищницах ее в каждой стране. Каждая часть мира есть страница в книге природы, и вместе все страницы составляют книгу, содержащую великие откровения».
Следуя этому своему изречению, Парацельс и пустился в странствия. В 1525 году он осел в Базеле. Два года спустя был назначен профессором физики, медицины и хирургии с приличным жалованьем. Занял также должность городского врача. Начал же с того, что публично сжег книги медицинских авторитетов прошлого — Гиппократа, Галена и Авиценны. Это свое аутодафе он сопроводил словами: «Теперь поле медицины очищено».
В своих лекциях он призывал прислушиваться к «голосу природы», а не к ложным учениям древних. Особо превозносил при этом «медицинских химиков» и ввел новый термин «ятрохимия», то есть химия в приложении к медицине. В качестве лекарств он призывал использовать «простые вещества», такие как ртуть, опиум, хинин, рвотный корень. В дальнейшем вражда между галенистами и ятрохимиками вылилась в так называемую «сурьмяную войну»: первые использовали в своих микстурах связанную сурьму, в то время как вторые старались применять «химически чистый» ее препарат. Иначе говоря, Парацельс выступал за химиотерапевтическую медицину, потому его и стали называть «отцом химиотерапии».
В качестве главного городского врача он обратился в городской совет Базеля с предложением передать все аптеки города под его надзор и разрешить ему проверять, как работают провизоры, хорошо ли они знают свое дело и достаточно ли у них настоящих лекарств — так он мог бы контролировать неоправданное завышение цен. Естественно, все аптекари и провизоры обрушились с хулой на городского врача. К ним присоединились врачи и профессора, не разделявшие взглядов этого выскочки, к тому те возомнившего себя последователем Лютера. Как великий реформатор отказался от Библии на латыни, переведя ее на немецкий, так и этот зазнайка читает лекции не на латыни, как все, а по-немецки. Это было неслыханной дерзостью.
И вообще, резкие его высказывания и суждения возмущали спесивых профессоров. В отместку они выставляли его хвастуном и пьяницей. Отвечая им, он говорил, что знает, что он не тот человек, который сообщает людям только то, что им по вкусу, и не привык давать смиренные ответы на высокомерные вопросы. «Я знаю свои привычки и не желаю менять их; не могу я изменить свою натуру. Я грубый человек, рожденный в грубой стране, я вырос в сосновых лесах и, возможно, получил в наследство их иголки». Действительно, в его характере сочетались благородство и наглость, светлый ум и грубейшие суеверия, он мог быть вежливым и дружески настроенным, а мог быть грубым и наглым.
Дошло до того, что профессора заявили, будто Парацельс занимает кафедру в университете незаконно, поскольку его Назначение состоялось без их согласия. И вообще, кто такой этот Парацельс? — чужестранец, неизвестно откуда взявшийся. Более того, сомнительно, что он является настоящим врачом.
Короче говоря, конфликт разрастался и кончился тем, что Парацельс восстановил против себя и членов городского совета. Тогда, чтобы не доводить ситуацию до крайности и не подвергать себя риску быть изгнанным или, того хуже, оказаться в тюрьме, Парацельс предпочел тайно покинуть Базель. Снова начались скитания.
