Кейси придвинулась ближе и покрепче обняла Дейра. Руки Дейра обхватили ее, словно малого ребенка, запутавшись пальцами в ее волосах. И так они долго плакали вместе, поддерживая друг друга.
Господи, до чего же ему дорога Кейси, думал Дейр, сильно прижимая ее к себе. Он пронес любовь к ней через всю свою жизнь, но никогда не любил ее крепче, чем сейчас, когда она плакала вместе с ним, разделяя его горе. Мужчина не должен плакать, ему следует быть сильным. Потом он снова станет сильным, но сейчас Дейру хотелось только одного: чтобы Кейси была рядом с ним.
Душу медленно заполняло облегчение: Кейси больше не винила его в гибели отца.
Три последних года Дейр прожил, преследуемый болью и чувством горя и вины за смерть Кейса, поэтому слезы продолжали течь из его глаз, пока… пока кошмар окончательно не оставил его, не исчезли терзавшие его душу фурии и в его сердце не воцарился покой.
— Прости, — прошептал он прямо в повлажневшие от слез волосы Кейси.
Кейси подняла голову и улыбнулась сквозь блестевшие на ее зеленых глазах слезы.
— Никогда больше не смей говорить, что ты в чем-то виноват, — предупредила она, доставая несколько салфеток из коробки на прикроватном столике. Протянув одну из них Дейру, она высморкалась и промокнула глаза. Дейр тоже вытер лицо, не отрываясь глядя на Кейси. Отбросив салфетку, она поцеловала его, затем снова устроилась в его объятьях, прижавшись к нему боком и положив голову ему на грудь.
Прижимая ее к себе одной рукой, Дейр пригладил другой ее спутанные волосы.
— Я пытался…
— Что? Дейр, пожалуйста, скажи мне, что ты пытался сделать? Скажи, что тебя мучает. Не держи в себе.
Дейр тяжело вздохнул.
— Я пытался поговорить с Кейсом, — хрипло начал он и прочистил горло. — Наверное, сотни раз, но всякий раз не мог заставить себя произнести ни слова. Он был очень гордым человеком. К тому же страшно упрямым. Ему было бы очень больно услышать от меня, что он больше не годится для пашей работы, что он слишком стар для нее и должен уйти на покой. Ты понимаешь, Кейси?
— Да, — ответила Кейси, ласково поглаживая его по плечу. Хотя она не слишком хорошо знала своего отца, она могла понять, что он чувствовал, потому что они с Дейром были слеплены из одного теста, а Дейра она знала чрезвычайно хорошо. Гордость была его второй натурой. Что его ждет, если он не сможет больше ходить? Не сможет заниматься любимым делом?
— Кейс всегда говорил мне, что, когда он больше не сможет тушить пожары, его жизнь кончится, — тихо произнес Дейр. — Работа была смыслом его существования.
— Я знаю, — печально подтвердила Кейси. — Он любил ее больше моей матери.
— Он обожал твою мать, Кейси. Может быть, у него и не хватало душевных сил возвращаться домой каждый вечер, но он любил ее.
Кейси поудобнее устроила голову на плече Дейра.
— Может быть, он и любил ее, не спорю, зато он ненавидел меня. Если бы не я… если бы я не родилась, она осталась бы здоровой.
— Кейси! — Дейр стиснул ее в объятьях, стремясь успокоить. — Кейси, что ты, это не так. Он любил тебя. — Он снова обнял Кейси, затем ласково провел пальцами по ее волосам. — Не проходило и дня, чтобы Кейс не признался мне, что он тебя безумно любит, и не похвастался, какая ты у него растешь умница. Он страшно гордился тобой. Спроси у любого из ребят, они тебе подтвердят.
— Тогда почему его никогда не было дома? — почти закричала Кейси с прорвавшейся болью, которую всегда скрывала от всех. — Почему он не приезжал на мои дни рождения, на Рождество? Почему он не приехал на мой школьный выпускной бал? И не говори мне, что из-за работы. Вы с ним занимались одним и тем же, однако ты практически всегда находил возможность вырваться домой на Рождество. И на мой выпускной бал ты тоже сумел приехать. А если тебе не, удавалось попасть домой на мой день рождения, ты, по крайней мере, не забывал прислать мне подарок. Что мешало моему отцу поступать так же? Он всегда находил время смотаться в Вегас или в Рино, а приехать домой к маме и ко мне он почему-то не мог.
— Кейси, откуда мне знать, чем он руководствовался в своих поступках, — сказал Дейр, продолжая гладить ее по волосам. — Но мне кажется, он считал себя неудачником. Кейс мечтал, чтобы у него было много детей, и винил себя в том, что они с женой были бездетны. Однажды он признался мне, что когда узнал, что Элиза забеременела тобой, то подумал — свершилось чудо. К тому времени твоей матери было уже около сорока, и она боялась, что ей уже слишком поздно иметь детей. Затем во время родов у нее случился удар, и Кейс почувствовал себя виноватым, что настоял на рождении ребенка. Он также ощущал за собой вину, что не может выполнить данное ей обещание жить всей семьей в большом городе. Поэтому он работал, надрываясь из последних сил, а когда работы не было, просто не находил себе места от тоски. Тогда чувство вины и печали доводило его до безумного отчаяния.
Чувство вины, подумала Кейси. Да, чувство вины. Слова Дейра помогли ей наконец понять родителей и разобраться в себе самой. Не требовалось много времени, чтобы сообразить, кто в действительности виноват в том, что жизнь ее родителей пошла наперекосяк. Она делала все, что было в ее силах для своей матери, но всякий раз при виде ее несчастного лица (она не могла говорить и едва-едва двигалась) Кейси ощущала чувство вины, которое только усиливалось во время редких наездов домой отца.
Именно поэтому ей отчаянно хотелось, чтобы именно отец подвел ее к алтарю. Если он приедет на венчание, рассудила она, это будет означать, что он в конце концов простил ее. Вот почему постоянное отсутствие отца так мучило ее: у нее не было возможности заслужить его прощение.
— Он собирался бросить работу, — тихо заговорил Дейр, не зная, как подействуют на Кейси его дальнейшие слова — усилят ее муки или помогут наконец успокоиться и больше не тревожить дух отца. — После нашей с тобой помолвки, он сказал мне, что собирается бросить тушение скважин в виде свадебного подарка тебе. А потом, перед самым венчанием, взорвалась буровая в западном Техасе. Я гасил пожар в Алжире, и он решил сам заняться ею. Он сделал это, чтобы нам с тобой, принцесса, не пришлось откладывать наш медовый месяц. — У Кейса были на это также и другие причины, о которых Дейр узнал через час после несостоявшегося венчания. Из-за них все его мечты пошли прахом, но он по-прежнему надеялся и молился, что Кейси никогда не узнает, что наделал ее отец.
— Ах, Дейр, — вздохнула Кейси. Дейр почувствовал на своей коже тепло ее дыхания. — Все это так непросто…
— Я понимаю, — сказал Дейр, неосознанно поглаживая ее по спине. Их с Кейси очень многое связывало, в частности общие воспоминания, и Дейр надеялся, в памяти Кейси останутся только хорошие, а плохие забудутся навсегда. Жизнь не баловала Кейси, но — видит Бог — она никогда не жаловалась и всегда принимала то, что ей преподносила судьба, с улыбкой на губах и радостью в сердце.
Именно поэтому он столь нежно любил ее.
Вдруг Дейр без всякого перехода осознал, что Кейси доверчиво устроилась в его объятьях… пожалуй, излишне доверчиво. Он чувствовал прикосновение ее мягкой груди и бархатных бедер. Его рука каким-то непостижимым образом проникла под рубашку Кейси и покоилась на ее голой спине. Кожа Кейси была более гладкой на ощупь, чем ее атласная «тедди». Дейр провел пальцем между тканью и кожей, определяя разницу.
Он мог бы заняться с ней сейчас любовью, подумал Дейр. Кейси так расслабилась, что ему оставалось только опрокинуть ее на постель и сделать своей.
Но вместе с этим она выглядела страшно ранимой, как физически, так и морально. Если они с Нортоном не любовники, то вряд ли она принимает соответствующие пилюли, а у него нет презервативов, чтобы обезопасить ее от нежелательных последствий…
Дейр с трудом сдержал проклятье, сжав зубы.
— Что такое? — обеспокоенно пробормотала Кейси.
Дейр резко рассмеялся, осознав, что Кейси до сих пор не понимает, как воздействует на него, и намеренно придвинул ее вплотную к себе.
Она прильнула к нему, затем замерла. Его мужская плоть была твердой, горячей и билась, отделенная от нее только двумя тонкими слоями одежды.
