провела для нее в первый приезд в школу Таня Трушина.
«Котельная тут. Трубы всякие. Сюда вообще лучше не ходить. Старое все, гнилое. Олеська пошла и так громыхнулась, руку чуть не пропорола насквозь, – кивнула Таня куда-то влево. – Вроде прачечную здесь Василиса планировала, но потом передумала, потому что белье таскать в подвал и обратно неудобно, и сделала ее на первом этаже. А здесь, – Таня кивнула влево, – мастерская раньше была. Василиса, когда открывала школу, думала совместить обучение и театр. Школу раскрутила, а идея с театром так и заглохла. На балет сопливых дебютанток приходят только родители и их друзья. Потом, ехать сюда далеко из центра. Короче, не получилось. Теперь здесь хранилище старых декораций и реквизита к балетам».
«Склад декораций и реквизита к балетам». Никто так и не заявил о пропаже бутафорских крыльев, потому что никакой пропажи не было! Бурмистров позаимствовал их в хранилище старых декораций и реквизита. Мотивов, чтобы убить Колесниченко, у Бурмистрова было достаточно. Он мстил бывшей подруге своей дочери, которая не помешала брату, когда он закрутил с девочкой роман на ее глазах, а когда Дербенева забеременела, первая отвернулась от подруги, опасаясь за свою карьеру. Возможно, убийство Вероники неслучайно совпало с ее приглашением в Большой театр в балет «Лебединое озеро». К самому балету крылья не имели отношения. Оторванные крылья были символом того, что Вероника Колесниченко заняла не свое место. Бурмистров в своем больном воображении видел на сцене только свою дочь.
Два дня Бурмистров держал Веронику Колесниченко в подвале и там же убил, а потом избавился от тела в Ульяновском лесопарке. Поэтому с утра, в день убийства Колесниченко, Георгий Трушин не смог до него дозвониться: Бурмистров измывался над своей жертвой в подвале, где телефон не ловит. И когда ресторатор, не дозвонившись, приехал в школу, чтобы выяснить, не приезжала ли его Таня, он нашел коменданта там же.
Смерть Колесниченко произошла приблизительно в то же самое время, когда ресторатор приезжал в школу. Либо Бурмистров убил Веронику, когда Трушин неожиданно нагрянул в школьный подвал, опасаясь, что девушка выдаст его. Либо сразу после отъезда ресторатора, когда узнал, что Таня Трушина, которая бегает курить в подвал и мотается по «тропе свободы» за булочками, может в любой момент вернуться в школу и застать в подвале картину, которая не предназначалась для ее глаз. Сумасшедший псих! Как можно задушить юную девушку и потом сотворить чудовищные действия с ее телом, чтобы начать свою игру под названием «Крылья демона»? Бурмистров связал всех участников драмы в клубок и концы ниток подбрасывал ей, чтобы она шаг за шагом распутала эту трагическую историю.
Планировал ли он убийство или все вышло случайно? Планировал, и тщательно! Таня Трушина, возможно, удивилась бы, когда узнала, что ее фонарик исчез потому, что комендант, отвечающий за жизнь и благополучие девочек, уже готовил в подвале место для убийства одной из них и не хотел, чтобы кто-то заметил его подготовку.
Будучи человеком, посвященным в тонкости криминалистики, Бурмистров знал, что найденные на одежде потерпевшей микрочастицы могут подсказать следствию, где держали девушку перед смертью, и навести их на правильный путь, что бывший офицер, вероятно, считал до определенного момента преждевременным. Поэтому комендант так тщательно оберегал вещи Колесниченко от соприкосновения с внешней средой. При такой тщательности пятно, по составу идентичное рыбьему клею, никак не могло появиться на одежде случайно. Бурмистров сам его нанес на рукав жертвы. Это была метка, продолжение игры, крючок, который они мгновенно заглотили и вышли на Юлиана Дербеша, который в роковой судьбе Юли Дербеневой сыграл одну из главных ролей. Бурмистров хотел, чтобы Берн знала, почему удавка затягивается на ее шее, поэтому Василиса получила сообщение с телефона убитого сантехника Пети Земцова, который стал случайным свидетелем его визита с бутафорскими крыльями домой к Елене Петровне. Сообщение он написал от имени своей первой, гражданской, жены. Сегодня комендант поставил заключительную точку, рассказав ей и Жданову как бы невзначай драматичную историю расставания с матерью своего ребенка.
Бурмистров потерял дочь, любой родитель такую потерю переживает очень тяжело, на этой почве офицер явно рехнулся, но Зотова поймала себя на мысли, что ей совсем не жаль Бурмистрова. Спланировать такое дикое преступление и осуществить убийство юной девушки, ровесницы собственной дочери, может только отмороженный подонок.
– Лена, – отвлек ее Варламов, – запись пошла с того момента, когда Берн объявила гостям о своей новой фаворитке. Совершенно очевидно, что это сделал Бурмистров. Теперь все в порядке, я настроил аппаратуру.
– Что ты сказал? – ошарашенно переспросила она у режиссера.
– Я говорю, запись пошла, когда Берн сегодня объявила Трушину своей новой фавориткой.
Елена Петровна хлопнула себя по лбу и схватилась за телефон.
– Трофимов, а где Таня Трушина? – с беспокойством спросила она и заметила на одном из мониторов Беса, который брел по коридору балетной школы второго этажа в одиночестве. Сердце в груди стучало как бешеное и щемило, руки тряслись.
– Твою мать! – заорал Трофимов, сообразив, к чему вопрос. – Последний раз, когда я видел Трушину, она разговаривала с Бурмистровым. Это было перед тем, как все на улицу ломанулись салют смотреть, а Юлиан с Алисой отправились наверх.
– Веня, бери людей, и блокируйте двери в подвал. Там два выхода. Один на улице, ведет к калитке. Другой у черной лестницы. Бурмистров там, Таня у него. Берн объявила Трушину новой фавориткой, но Бурмистров считает, что Трушина, как и Колесниченко, заняла не свое место. В его больной голове первенство может принадлежать только его дочери. Он сумасшедший придурок! – Зотова стукнула кулаком по столу. – Сам не лезь туда, я пойду! Он меня ждет! – закричала Зотова и бросилась из кабинета. Варламов побежал за ней.
– Лена, я тебя не пущу. Это опасно! – кричал Иван Аркадьевич ей в спину, но Зотова режиссера не слушала. Она надеялась, что сможет уговорить коменданта отпустить Танечку. Когда она добежала до двери в подвал, Варламов отстал и куда-то подевался. Вместо режиссера появился запыхавшийся Трофимов с двумя полицейскими.
– Жданов на улицу побежал. Может, я пойду? – с надеждой спросил он, хотя понимал – Бурмистров ждет именно ее. Веня был бледен и сильно волновался. Елена Петровна отрицательно махнула головой и улыбнулась:
– Все будет нормально. Он меня не убьет. По крайней мере, до тех пор, пока не расскажет мне всю историю. Ему слушатель нужен в моем лице.
– Пистолет хоть возьмите, – сказал Трофимов, протягивая ей «ТТ».
– Веня, шутишь? Куда я, по-твоему, пистолет запихну? В декольте или в трусы? – усмехнулась Зотова, оглядев свое узкое вечернее платье.
– Ну куда-нибудь запихните! – настаивал Веня.
– Бурмистров – боевой офицер, профессионал, я не успею даже пальцем пошевелить, он меня уничтожит. Не переживай, он меня не тронет, – улыбнулась Елена Петровна и потянула на себя дверь, которая со скрипом отворилась. В нос пахнуло пылью и сыростью. Она захлопнула за собой дверь и оказалась в кромешной темноте.
– Бурмистров, я знаю, что ты здесь! Я все знаю! – крикнула она. Ее голос эхом отозвался в помещении. – Я пришла одна, чтобы поговорить.
В глубине подвала раздался какой-то звук, словно что-то металлическое упало на бетонный пол, и снова все стихло, но направление источника звука она поняла. Бурмистров находился в той стороне, куда Таня Трушина не советовала ей ходить, в месте, где когда-то планировалась прачечная. «Лучше бы в театральной мастерской», – подумала Елена Петровна, пошарила по кирпичной кладке рукой, нашла тайник и отодвинула нижний кирпич. Повезло! В небольшой нише, в пакетике лежали свеча и спички. Таня Трушина вернула все на место.
Отсыревшие спички гасли одна за другой, не успев разгореться. Елена Петровна уже отчаялась, когда наконец предпоследняя спичка вспыхнула и получилось зажечь свечу, иначе она рисковала свернуть себе шею, прежде чем окажется рядом с убийцей.
Она осторожно спустилась по лестнице вниз, прошла несколько метров и остановилась:
– Отпусти Таню, Бурмистров! Девочка не виновата в смерти твоей дочери. Обещаю, что учту это при рассмотрении дела. – Зотова сделала два шага в направлении бывшей прачечной.
