его никогда не было, а на улице она встречала его и того реже.
Дворецкий отворил дверь гостиной, и Эвелин вошла внутрь. Обитые ярко-голубым шелком диваны гармонировали со шторами того же цвета и обюссонским ковром. На стенах висели бесценные произведения голландских и фламандских мастеров: Рембрандта, Яна Стена, сэра Энтони ван Дейка и Питера Пауля Рубенса.
Заметив Эвелин, Джорджина Стэнфорд поднялась ей навстречу.
— Эвелин! — Лицо девушки озарилось улыбкой, и она бросилась обнимать подругу. — Я так рада, что ты решила меня навестить.
Подруга Эвелин была привлекательной молодой девушкой с густыми каштановыми волосами и карими глазами. Высокая, изящная и улыбчивая. Она выходила в свет уже четвертый год, но не потому, что у нее было мало поклонников, а потому, что она сама не проявляла к ним интереса.
Девушки сели рядом. Служанка внесла поднос со сдобными булочками. Джорджина налила в чашку горячего зеленого чая и подала Эвелин.
Когда за служанкой закрылась дверь, Эвелин сказала:
— Я получила от твоей матери приглашение на маскарад.
— Значит, ты придешь?
— Это мой любимый праздник. Кем ты будешь?
— Я подумывала о Диане, богине охоты.
— Диана! Кажется, римляне изображали ее с одной обнаженной грудью.
— Точно.
Эвелин недоверчиво взглянула на подругу:
— Дорогая моя, ты не посмеешь.
— Почему бы и нет? Мама тогда точно сойдет с ума.
— За кого теперь она заставляет тебя выйти замуж?
— За Лукаса Кроуфорда, сына герцога Харвестона.
— Но он мальчишка.
— Зато наследник герцога. И судя по виду Харвестона, жить тому осталось недолго.
— Что будешь делать?
— Покажу ему нос. Я встречаюсь с группой феминисток, и мы читаем книгу Мэри Уолстонкрафт «Защита прав женщин», в которой она пишет, что женщин считают ниже мужчин из-за отсутствия у них образования. И хотя Уолстонкрафт умерла семнадцать лет назад, ее идеи по-прежнему дают пищу для обсуждений. Сейчас мы спорим о ее взглядах на брак.
— Должно быть, это интересно.
Джорджина заговорила громче:
— Да! В нашей группе есть женщины, которые считают, что поэты, в том числе и Байрон, пишут глупости, чтобы только заставить молодых девушек поверить в любовь. Потом эти девушки выходят замуж и приносят свою личность, свою душу в жертву мужьям. На мужчин эти поэтические образы не действуют: они их используют, чтобы управлять женщинами и заставить их отказаться от всех своих прав в браке. Они сравнивают брак с рабством.
Эвелин рассмеялась:
— Твоей маме такие разговоры бы не понравились.
Джорджина закатила глаза и взяла с подноса булочку.
Сердце Эвелин сжалось от чувства вины. Что, если отец Джорджины убил Бесс Уитфилд?
Эвелин действительно любила Джорджину. Подруги не должны пытаться навредить друг другу. Но сейчас речь шла о жизни Рэндольфа. Он был невиновен, и в отличие от виконта у него не было титула и средств, чтобы повлиять на полицию.
Поэтому Эвелин попыталась загнать чувство вины поглубже и продолжила:
— Твои родители сегодня дома?
— Нет. Отец, как обычно, в клубе, а мама на празднике у леди Литмэнсон. Я притворилась, что у меня болит голова, чтобы избежать ее постоянных разговоров о мистере Кроуфорде.
— Ты вообще-то собираешься выходить замуж?
— Только если встречу духовно близкого мне человека.
— Понимаю. — Эвелин подумала о Рэндольфе.
— Расскажи мне о своем мистере Шелдоне.
Как и остальные их общие знакомые из общества, Джорджина не знала, что Рэндольф Шелдон скрывается. И что его подозревают в убийстве примадонны театра «Друри-Лейн». Эвелин хотела, чтобы это как можно дольше оставалось в тайне.
Но когда сыщики найдут Рэндольфа, у нее не будет выбора.
— Рэндольф занимается исследованиями по просьбе моего отца, — солгала она.
— Ты скучаешь по нему?
Невинный вопрос заставил Эвелин на миг задуматься. По правде говоря, она не скучала по Рэндольфу настолько сильно, как следовало бы.
До случившегося они время от времени беседовали по вечерам, когда Рэндольф заходил к ним домой. Порой Эвелин сама приезжала к отцу в Оксфорд, когда там был Рэндольф. Он часто просматривал работы студентов или проводил какие-то исследования для ее отца. Долгими часами они беседовали, читали книги в университетской библиотеке, работали бок о бок.
Да, Эвелин беспокоилась о Рэндольфе. И с тревогой думала о его положении.
Но скучала ли она по нему по-настоящему? Нет.
Джорджина с любопытством смотрела на нее.
— Что-то не так, Эвелин?
— Просто…
— У тебя есть другой мужчина, — спокойно произнесла подруга.
— Это не то, что ты подумала.
Джорджина поставила чашку на блюдце и посмотрела на Эвелин:
— Расскажи мне.
— Я пришла просить тебя об услуге. Мне бы хотелось, чтобы среди гостей был один мужчина.
— Назови его имя, и я тотчас же вышлю приглашение, если он его еще не получил.
— Это мистер Джек Хардинг…
— Знаменитый адвокат?
— Да, откуда ты знаешь?
Джорджина махнула рукой:
— Можешь быть уверена, что он уже в списке гостей. Он получит приглашение в любой момент, если уже не получил. Его приглашают на все светские вечера, но только он редко там появляется. Наверное, очень занят. Однако он пользуется успехом в высшем обществе, некоторым он помог в юридических вопросах. Любая светская львица с радостью заполучила бы его в число своих поклонников. Кажется, его профессия вполне доходна.
Эвелин нахмурилась. Джек не был жадным до денег адвокатом, как она вначале думала. На память пришла Ханна Уэр с детьми — шесть маленьких уличных изголодавшихся ребятишек. Их мать казнили бы, если бы не бескорыстная помощь Джека.
Он, по-видимому, был довольно сложной личностью.
— Если мистер Хардинг редко выходит в свет, то это объясняет, почему я его не видела, — произнесла Эвелин.
— Другие его коллеги тоже приглашены, потому что они нужны моему отцу, — добавила Джорджина.
Интересно. Какого рода услуги адвокатов могут понадобиться виконту?
Может быть, в прошлом Максвелла Стэнфорда есть какое-то черное пятно?
— Почему тебя интересует мистер Хардинг? — спросила Джорджина. — Он тебе понравился?
— Нет, конечно, нет, — быстро ответила Эвелин.
Джорджина с любопытством взглянула на подругу:
