плеч. Будущее можно изменить! Оно уже изменено. Разве что они в этот месяц… Нет! Лучше завязать узлом. Как бы его не тянуло к суженой (жене!), ради будущего можно потерпеть. Например, до свадьбы.
В троллейбусе они, плотно прижавшись друг к другу, обнявшись, молча простояли у окна. Подходя к дому, Александров спросил:
– Инга сильно ругалась?
– Очень. Я ничего не могла объяснить, а она… Она действительно выгнала меня из дома. Сейчас, наверное, и тебе достанется. Только ты молчи, не спорь!
– Хорошо, Алена.
И только зайдя в квартиру, Сергей вспомнил смутившую его деталь:
– Аленушка, я ведь про носки забыл, пришел в портянках.
Она улыбнулась:
– Ничего страшного. Раздевайся, сейчас кое-что тебе принесу.
Елена прошла в комнату, что-то весело ответила на негромкий вопрос Инги Михайловны. Повесив шинель, положив на полочку шапку, он разулся, привычно и аккуратно намотал на голенища сапог портянки. Босиком стоять было некомфортно – пол в коридоре прохладный.
Наконец вернулась уже переодевшаяся в домашний халатик с пояском Лена.
– Вот, Сержик. Это я тебе в подарок сама связала. Теплые, на зиму.
В протянутой руке лежала пара шерстяных носков.
– Померяй.
Они пришлись как раз впору, сразу согрев ноги.
– Спасибо, любимая. Рукодельница моя…
Обняв милую, Александров благодарно ее поцеловал.
– Вот, носи… Все, пойдем к тетушке.
Войдя в комнату, Сергей потупился под взглядом суровых глаз.
– Здравствуйте, Инга Михайловна.
– Здравствуйте, Сережа.
Посмотрев на девушку, дама распорядилась:
– Лена, иди посиди в своей комнате, нам надо поговорить.
Тревожно глянув, Аленка скрылась за дверью.
– Присаживайтесь, Сережа.
Он осторожно опустился на край дивана.
– Сережа, я не хочу вторгаться в ваши с Еленой отношения и к чему бы то ни было вас принуждать. Но для Лены я сейчас самый близкий человек и мне глубоко небезразлично ее будущее. Она к вам относится очень хорошо. И, насколько я вижу, вы к ней тоже. Ведь так?
– Да, Инга Михайловна.
Решив быть честным до конца, Сергей добавил:
– Я люблю ее.
Вот этого признания строгая дама точно не ожидала. Что-то дрогнуло в серых глазах, и изменившимся тоном она спросила:
– Как тогда понять то, что между вами произошло?
И что ответить? Страшную правду, включающую будущее самой Инги? Нет.
– Этого больше не повторится. Я обещаю.
Взгляд окончательно подобрел, тетушка лишь укоризненно покачала головой:
– Ох, Сережа-Сережа… У Лены еще ветер в голове, но вы-то, серьезный, дисциплинированный человек, и вдруг такие глупые размолвки… Уехала на четыре дня, называется.
– Я сожалею, Инга Михайловна. Извините.
– Хорошо, больше не будем об этом. Я рада, что недоразумение благополучно разрешилось.
Прижавшись друг к другу, молодые люди сидели на кровати и тихо беседовали:
– Сильно тебя ругала?
– Нет. Она больше беспокоилась за тебя, Аленушка.
– Ты бы слышал, как она меня отчитывала, когда приехала и узнала, что… А я ничего не могу ответить, только реву и повторяю, что ты ушел насовсем.
– Я не видел тогда другого пути. Не знал, что мы уже начали менять будущее.
– Я понимаю. Но так тяжело поверить… Сержик, а что ты еще про меня знаешь? Ну, оттуда?
– Не очень многое, милая. Это приходило отрывками. Вот видел твоих мать и отчима. Вообще запуганный мужик. Пьет по-тихому. Видел твою младшую сестру.
– Катю? Я ее почти не знаю. Она все время живет с матерью и своим отцом, встречаемся редко.
– Ты мне рассказывала. Там, в будущем. Как после развода с твоим папой мать оставила тебя заканчивать здесь школу, как Инга ругала тебя за оценки.
– По какому предмету?
– По математике и географии.
Алена потрясенно покачала головой:
– Правильно.
– Ты сомневалась? Инга же отправила тебя в универ, сама выбрав специальность, и потом насчет работы договорилась. Ты поступила на вечернее, потому что подзавалила учебу в десятом классе и не прошла на дневное отделение. Но причина была объективная – умирала бабушка.
– Она меня так любила! Знаешь, за неделю до… посмотрела на меня и сказала: «Одно тебе желаю, Аленушка – хорошего мужа».
Лена нежно, застенчиво улыбнулась и спросила:
– Сережа, а как мы жили там?
– Счастливо.
– Совсем не ругались?
– Не знаю. Наверное, нет. Помню тебя всегда довольной, с улыбкой, такой милой, домашней.
– Толстой?
– Нет. Немножко ты в фигуре добавишь, но станешь еще красивее.
– Сержик, не обманывай.
– Это правда. Талия останется тонкой, только бедра станут полнее, такие… очень красивые и … в общем, ты сейчас много лифчиков не набирай.
Сергей смущенно замолк, но взгляд, скользнувший по груди девушки, дополнил ответ. Она поняла и потупилась. Стремясь сгладить неловкость, Александров продолжил удачно всплывшим в памяти:
– Прическу изменишь.
– Да? А какая будет? Подстригусь?
– Нет. Волосы так и останутся длинными. Только вместо челочки…
Пальцы курсанта осторожно прошлись по шелковистым волосам девушки.
– Они будут везде прямые, а тут обрезаны по линии бровей.
– Подожди…
Подойдя к зеркалу, несколькими взмахами расчески придала нужную форму:
– Вот так?
– Не совсем.
Встав за спиной любимой, Сергей изменил вид, провел пальцем:
– Вот по этой линии обрезать.
– Знаешь, что-то в этом есть. Только непривычно.
– А еще ты перестала осветлять волосы. Снова стала шатенкой. Еще смеялась и шутила, что не хватает рыжинки, как на…
И тут он понял, что только что чуть не ляпнул.
У Лены ярким румянцем полыхнули щеки. Сергей покаянно опустил голову:
– Извини, Аленушка. Просто…
Маленькая ладошка нежно коснулась его лица, погладила.
