Горячие струи несли блаженство, напомнили чистую, беззаботную, прекрасную юность. Подняв лицо, ощущая, как в него ударяет вода, Серый улыбнулся от удовольствия.
– Ты!
Бомж вздрогнул, испуганно посмотрел на охранника. Здоровяк рядом с оператором утвердительно кивнул головой.
– Сделай еще раз так же.
Серый не понял:
– Что сделать, господин распорядитель?
Жалкий подобострастный тон помог. Охранник спокойно уточнил:
– Морду задери кверху и улыбайся. Как только что.
Серый немедленно исполнил требуемое.
– Нет, стой.
Бомж испуганно сжался.
Здоровяк внимательно выслушал оператора, скомандовал:
– Вы, двое, ушли в сторону. Ты. Встал на колени, задрал морду под струи и улыбайся. Вот, так. И глаза закрой, типа, тащишься.
Наконец оператор выдал короткое:
– О'кей.
– Все, вставай, домывайся. И чисто чтоб отмылся, господа американцы у тебя интервью будут брать.
Петя возник откуда-то сбоку:
– Я его отмою, господин распорядитель.
– Ты? Ты ему кто?
– Начальник типа.
– Ну, мой.
Петя с Рыжим действительно помогли Серому отмыться до невероятной степени чистоты. Одновременно атаман проводил инструктаж:
– Денег можешь не просить – хрен дадут. Проси консервы и хлеб. Вежливо, жалостливым голосом. Повторяй: господин распорядитель. И одежду проси потеплее. Запомнил?
– Да, смотрящий.
– Смотри у меня… Не вздумай заикнуться о водке.
После помывки ему выдали ношеное, но чистое нательное белье – трусы и черную трикотажную футболку с длинными рукавами, застиранные, выгоревшие джинсовые штаны вроде полукомбинезона на лямках, пару носок и больничного вида, заношенные тапочки.
Потом был обед. Они сидели на лавках за длинными столами и ели из одноразовых тонких пластмассовых тарелок. Горячее картофельное пюре с рыбной котлетой и томатной подливкой. И хлебушек. Совсем не воняющий плесенью, свежий ржаной хлеб, по три ломтя.
Подошел оператор с давешним охранником.
– Эй, ты, как тебя?..
– Серый, господин распорядитель.
– Серый? Ладно, слушай сюда. Ты жрать культурно можешь? Не спеша, не чавкая, типа, раньше по- другому ел?
Далекое и почти забытое шевельнулось в душе. Нет, остальное лучше не вспоминать!..
Сосредоточившись, бомж постарался выпрямиться, прижал локти к бокам. Отделил ложкой кусочек котлетки, аккуратно поднес к губам.
– Во, отлично. Вы, трое, свалили из кадра.
За соседним столом кто-то завистливо причмокнул, когда Серый на дубле получил еще одну порцию и не спеша съел под объективом камеры. Напиток, правда, достался только один, в бумажном стаканчике. Газированный, коричневый, сладкий, почему-то опять напомнивший курсантскую молодость.
– О'кей.
Его и еще двоих отделили от основной массы. Осоловевший от сытной еды, прогревшийся на помывке, Серый с трудом вникал, что требуется от него распорядителю:
– Ты точно был раньше офицером?
– Да.
– Звание?
– Капитан.
– Служил где?
– На Севере… кажется… Да, на Севере.
– В каких войсках?
Где-то на задворках сознания вяло шевельнулось опасение. Лучше соврать.
– В мотострелках. Склады округа охраняли.
– Командир роты?
– Да.
– Хорошо. Тебе подготовят текст, необходимо его выучить. Ты меня слышишь?
Как хочется спать! Упасть бы прямо здесь, свернуться калачиком…
– Ты меня слышишь?
Нет, сейчас нельзя. Петя убъет…
– Да, господин распорядитель, слышу.
– Хорошо. Выучишь текст, завтра у тебя возьмут интервью.
Потом они сидели за тем же обеденным столом и заполняли анкеты с многочисленными вопросами. Хорошо, что Петя снова был рядом – он помог быстро разделаться с отпечатанными на сероватой бумаге страницами, не забывая поддать острым локтем, когда Серого уж очень заметно клонило в сон.
На ужин были макароны с непривычного вкуса, но питательными мясными консервами.
– Нормалек, американский тушняк! Давай, Серый, старайся, нам такой в масть.
На выданную зубную щетку и маленький тюбик пасты бомж смотрел с непониманием: он почти забыл, для чего предназначены эти предметы гигиены. Сколько времени он не чистил зубы? Да и сколько осталось тех зубов?
Ночевать их устроили в большом, но теплом помещении. Двухъярусные металлические кровати, как и потрепанные темно-синие одеяла, снова всколыхнули воспоминания о военном училище. Постельного белья, правда, не оказалось – на металлических пружинящих сетках лежали только матрацы в чехлах из синтетической ткани.
– Кто нагадит в постель – отмудохаем и выбросим подыхать в одних трусах. Срать – в сортир!
Американцы уже ушли, поэтому дежурная смена охранников не стесняясь показала свое истинное лицо.
Серый послушно отправился в туалет. Как выяснилось, кто-то из коллег серьезно позавидовал его популярности и решил свести счеты. Когда бомж выходил из кабинки, удар в челюсть отбросил его назад…
***
… дернувшись назад, больно стукнулся локтем о стену. Опять! Окончательно проснувшись, Александров все еще живо ощущал пережитое во сне. Очень ярком и хорошо запомнившемся сне. Надо скорее записать!
Анализировал увиденное Сергей уже на самоподготовке. Мрачно уставившись в раскрытую тетрадь, вспоминал сытых, холеных, деловитых операторов в иностранных фирменных шмотках с портативными телекамерами «Sony» в руках, брезгливые рожи «оказывающих гуманитарную помощь» здоровяков- охранников и унижающегося себя. Вызывающего отвращение и возмущение. И ненависть. Ненависть к тому, чем он стал, к проклятому, поджидающему впереди будущему, к уродам Пете и Рыжему.
Из сна проскочила и полезная информация. Капитан.
Два года до старлея. Потом три до капитана. Переломным станет 1993 год. Пять лет. Это если не будет задержек с новой должностью. Пять лет в офицерском звании, за которые необходимо переиграть то, что
